Скачать 6.54 Mb.
|
— Я не учился боксу, — пошутил он; сквозь шутливость Рэмпион почувствовал в его тоне горечь, скрытое ожесточение. — Нет, в самом деле! — сказал он, пытаясь понять выражение лица Спэндрелла. Но голова последнего была в тени, и свет стоящей между ними лампы слепил Рэмпиона. — Да, в самом деле, — поддержала Мэри. — Конечно, вам следует жениться: вы станете другим человеком. Спэндрелл засмеялся коротким фыркающим смехом и, дав своему стулу опуститься на все четыре ножки, наклонился к столу. Отодвинув чашку кофе и недопитую рюмку ликёра, он положил локти на стол и опёрся подбородком на руки. Его лицо озарилось розовым светом лампы. «Как химера, — подумала Мэри, — химера в розовом будуаре». В точно такой же позе она видела химеру на крыше Нотр-Дам; она сидела скрючившись и положив свою демоническую голову на когтистые лапы. Только химера была комическим дьяволом, таким неправдоподобным, что его нельзя было принимать всерьёз. Спэндрелл был живой человек, а не карикатура; поэтому его лицо казалось гораздо более мрачным и трагическим. У него было худое лицо. Скулы и челюсти резко выступали под натянувшейся кожей. Серые глаза были посажены глубоко. Мясистые губы резко выделялись на его похожем на череп лице — толстые губы, напоминавшие рубцы. «Когда он улыбается, — однажды сказала про него Люси Тэнтемаунт, — это похоже на разрез при операции аппендицита — разрез с иронически приподнятыми уголками». Красный шрам имел чувственное, но в то же время решительное выражение, так же как и круглый подбородок. Резкие линии окружали глаза и уголки губ. Густые тёмные волосы начинали редеть на висках. «На вид ему лет пятьдесят, — размышляла Мэри Рэмпион. — А сколько ему на самом деле?» Подсчитав, она решила, что ему не больше тридцати двух или тридцати трех лет — как раз время остепениться. — Другим человеком, — повторила она вслух. — Но я вовсе не хочу становиться другим. Марк Рэмпион кивнул. — Да, и в этом вся ваша беда, Спэндрелл. Вам нравится вариться в собственном отвратительном и загнившем соку. Вы не стремитесь к оздоровлению. Вы наслаждаетесь собственной болезнью. Вы даже гордитесь ею. — Брак излечит вас, — настаивала Мэри, ярая сторонница этого таинства, которому она обязана была счастьем всей жизни. — Конечно, если только брак не погубит его жену, — сказал Рэмпион, — он может заразить её своей гангреной. Спэндрелл откинул голову и захохотал, но, как всегда, почти беззвучно; это был немой взрыв. — Замечательно! — сказал он. — Замечательно! Это первый веский довод в пользу брака, какой мне довелось слышать. Ты почти убедил меня, Рэмпион. Я никогда не доводил этого до брака. — Чего «этого»? — спросил Рэмпион, слегка нахмурившись. Ему не нравилась преувеличенно циническая манера Спэндрелла. Вот тоже: радуется тому, что он такой гадкий! Безмозглый мальчишка — только и всего. — Процесса заражения. До сих пор я ни разу не переступал порога конторы по регистрации браков. Но в следующий раз я его переступлю. — Он глотнул бренди. — Я как Сократ, — продолжал он. — Моё божественное призвание — развращать молодёжь, в частности, молодёжь женского пола. Моя миссия — направлять их на запретные пути. — Он снова откинул голову и разразился беззвучным смехом. Рэмпион с отвращением поглядел на него. «Как он ломается! Он явно переигрывает, словно старается убедить самого себя, что он действительно существует». — Если бы вы только знали, как много может дать брак! — серьёзно вставила Мэри. — Если бы вы знали… — Но, дорогая моя, он отлично знает, — нетерпеливо прервал Рэмпион. — Пятнадцать лет мы женаты, — не унималась Мэри, преисполненная миссионерского рвения, — и смею вас уверить… — На твоём месте я не стал бы попусту тратить время. Мэри вопросительно посмотрела на мужа. Когда дело касалось отношений с людьми, она абсолютно доверяла суждению Рэмпиона. Сквозь эти лабиринты он пробирался с безошибочным чутьём; она могла только завидовать ему, но не подражать. «У него какой-то нюх на человеческие души», — говорила она о нем. Её чутьё на души было развито слабо. Поэтому она благоразумно позволяла ему руководить собой. Она взглянула на него. Рэмпион уставился на чашку кофе. Его лоб покрылся морщинами; по-видимому, он говорил серьёзно. — Ну что ж! — сказала она и закурила сигарету. Спэндрелл посмотрел на них торжествующим взглядом. — У меня свой собственный метод обращения с юными особами, — продолжал он все тем же преувеличенно циничным тоном. Закрыв глаза, Мэри вспоминала о том времени, когда они с Рэмпионом были юны. Какое грязное пятно! — воскликнула юная Мэри, когда они достигли вершины холма и увидели расстилавшуюся внизу долину. Стэнтон-на-Тизе лежал у их ног — чёрные черепичные крыши, закопчённые трубы, дым. За городом подымались холмы, голые и пустынные, тянувшиеся до самого горизонта. Солнце сияло, облака отбрасывали огромные тени. — Как они смеют так портить наш чудесный вид! Как они смеют! — В природе все прекрасно, лишь человек дурён [67], — процитировал её брат Джордж. Другой юноша был настроен более практически. — Если бы здесь поставить батарею, — предложил он, — и выпустить сотню-другую очередей… — Вот это было бы дело, — с восторгом согласилась Мэри. Её одобрение наполнило блаженством воинственного молодого человека: он был отчаянно влюблён в неё. — Тяжёлые гаубицы… — начал было он, развивая свою мысль. Но его прервал Джордж: — Черт, это ещё что такое? Все посмотрели, куда он показывал. Какой-то человек подымался по склону холма, направляясь к ним. — Понятия не имею, — сказала Мэри, глядя на него. Человек приблизился. Это был юноша лет двадцати, с орлиным носом, голубыми глазами и светлыми шелковистыми волосами, развевавшимися по ветру: он шёл с непокрытой головой. На нем была плохо сшитая куртка из дешёвой ткани и серые фланелевые брюки с пузырями на коленях. Красный галстук и отсутствие тросточки довершали его туалет. — Он, кажется, хочет заговорить с нами, — сказал Джордж. Действительно, юноша направлялся прямо к ним. Он шёл быстро и решительно, точно спешил по важному делу. «Какое необыкновенное лицо! — подумала Мэри, когда он подошёл к ним. — Но какой у него нездоровый вид! Худой, бледный!» Но глаза незнакомца запрещали ей жалеть его. В их блеске угадывалась сила. Он подошёл и остановился перед ними, выпрямившись, точно на параде. В его позе был вызов, и вызов был в выражении его лица. Он пристально смотрел на них блестящими глазами, переводя взгляд с одного на другого. — Добрый день, — сказал он. Заговорить стоило ему огромного УСИЛИЯ. Но он должен был заговорить, именно потому, что пустые лица этих богачей выражали полное пренебрежение. — Добрый день, — ответила за всех Мэри. — Я вторгся в ваши владения, — сказал незнакомец. — Вы не возражаете? — Его тон стал ещё более вызывающим. Он мрачно посмотрел на них. Юноши разглядывали его словно издалека, из-за барьера, с выгодной позиции привилегированного класса. Они обратили внимание на то, как он одет. В их взгляде были презрение и враждебность. Был почему-то и страх. — Я вторгся в ваши владения, — повторил он. Его голос был резким, но музыкальным. Он говорил с местным акцентом. «Один из местных мужланов», — подумал Джордж. «Вторгся в чужие владения». Гораздо проще, гораздо приятнее было бы ускользнуть незамеченным. Именно поэтому он заставил себя встретиться с ними лицом к лицу. Наступило молчание. Воинственный юноша отвернулся. Он отстранился от всей этой неприятной истории. В конце концов, ему нет никакого дела. Парк принадлежит отцу Мэри. Сам он — всего только гость. Напевая «Мой девиз — всегда весёлым быть», он смотрел на чёрный город в долине. Молчание нарушил Джордж. — Возражаем ли мы? — повторил он слова незнакомца. Его лицо побагровело. «Какой идиотский у него вид! — подумала Мэри, взглянув на брата. — Точно телок. Покрасневший от злости телок». — Возражаем ли мы? — Что за наглая скотина! Джордж старался взвинтить своё праведное негодование. — Да, мы возражаем. И я просил бы вас… Мэри разразилась хохотом. — Мы вовсе не возражаем, — сказала она. — Ни капельки. Лицо её брата стало ещё красней. — Что ты хочешь этим сказать, Мэри? — разъярённо спросил он. («Всегда весёлым быть…» — напевал воинственный юноша, уносясь все дальше и дальше от них.) — Здесь частное владение. — Но мы нисколько не возражаем, — повторила она, глядя не на брата, а на незнакомца. — Нисколько, когда люди говорят об этом так прямо и честно, как вы. — Она улыбнулась ему; но лицо юноши оставалось по-прежнему гордым и строгим. Посмотрев в его серьёзные блестящие глаза, она тоже стала серьёзной. Она сразу поняла, что дело здесь не шуточное. Оно будет иметь важные последствия, значительные последствия. Почему важные и в каком смысле значительные, она не знала. Она только смутно ощущала всем своим существом, что здесь — дело не шуточное. — До свидания, — сказала она изменившимся голосом и протянула руку. Незнакомец на секунду заколебался, потом взял руку. — До свидания, — сказал он. — Я выберусь из парка как можно скорей. — И он быстро зашагал прочь. — Что за чертовщина! — сердито набросился на сестру Джордж. — Придержи язык! — раздражённо ответила она. — Да ещё подавать ему руку! — не успокаивался он. — Чистокровный плебей, не правда ли? — вставил воинственный юноша. Она молча посмотрела на одного, потом на другого и пошла вперёд. Боже, до чего они неотёсанные! Юноши шагали следом за ней. — Когда же наконец Мэри научится вести себя прилично! — возмущался Джордж. Воинственный юноша издал какое-то осуждающее мычание. Он любил Мэри; но и он должен был признать, что иногда она вела себя до крайности эксцентрично. Это был её единственный недостаток. — Подавать руку этому нахалу, — продолжал ворчать Джордж. Так они встретились в первый раз. Мэри было в то время двадцать два года, Марку Рэмпиону — на год меньше. Он окончил второй курс Шеффилдского университета и приехал на летние каникулы в Стэнтон. Его мать жила в станционном посёлке. Она получала небольшую пенсию — её покойный муж был почтальоном — и подрабатывала шитьём. Марк получал стипендию. Его младшие и менее способные братья уже работали. — Весьма замечательный молодой человек, — повторял ректор, когда он несколькими днями позже вкратце излагал биографию Марка Рэмпиона. В доме ректора был устроен благотворительный базар и вечер. Ученики воскресной школы поставили на открытом воздухе маленькую пьесу. Автором был Марк Рэмпион. — Он написал её совершенно самостоятельно, — уверял ректор собравшееся общество. — И к тому же мальчик недурно рисует. Его картины, пожалуй, немного эксцентричны, немного… гм… — Он запнулся. — Непонятны, — пришла ему на помощь дочь, с улыбкой представительницы буржуазии, гордящейся своей непонятливостью. — …но очень талантливый, — продолжал ректор. — Мальчик — настоящий лебедёнок Тиза [68], — добавил он с застенчивым, слегка виноватым смешком: он питал пристрастие к литературным намёкам. Собравшиеся представители высшего общества снисходительно улыбнулись. Вундеркинд был представлен обществу. Мэри узнала незнакомца, вторгшегося в их владения. — Мы уже встречались с вами, — сказала она. — Когда я занимался эстетическим браконьерством в вашем имении. — Можете это повторить, когда вам вздумается. При этих словах он улыбнулся, немного иронически, как показалось ей. Она покраснела, испугавшись, что её слова звучали покровительственно. — Думаю, впрочем, что вы продолжали бы браконьерствовать и без приглашений, — добавила она с нервным смешком. Он ничего не ответил, но кивнул головой, все ещё улыбаясь. Подошёл отец Мэри. Он рассыпался в похвалах, которые, как стадо слонов, растоптали маленькую изящную пьесу Рэмпиона. Мэри стало больно. Все это не то, совершенно не то! Она это чувствовала. Но все несчастье в том, поняла она, что сама она тоже не сумела бы придумать ничего лучшего. Ироническая улыбка не сходила с уст Рэмпиона. «Какими дураками он всех нас считает», — говорила она себе. Потом подошла её мать. На смену «чертовски здорово!» пришло «как прелестно». Это было так же скверно, так же безнадёжно некстати. Когда миссис Фелпхэм пригласила его к чаю, Рэмпион сначала хотел отказаться, но так, чтобы его отказ не показался грубым или оскорбительным. По существу, ведь эта дама была полна добрых намерений. Только выглядело это довольно нелепо. Деревенский меценат в юбке, все меценатство которого ограничивалось двумя чашками чая и ломтиком сливового пирога. Её роль была комическая. Пока он колебался, к приглашению матери присоединилась Мэри. — Приходите, — настойчиво сказала она. Выражение её глаз и улыбка были таковы, словно она забавлялась этой идиотской ситуацией и в то же время просила у него прощения. «Но что я могу сделать? — казалось, говорила она. — Только просить прощения». |
![]() | Олдос Хаксли. Контрапункт О, как удел твой жалок, человек! Ее голос раздражал его. Она растягивала слова, у нее было слишком изысканное произношение, даже когда она волновалась | ![]() | Олдос Леонард Хаксли Двери восприятия Если бы двери восприятия были чисты, все предстало бы человеку таким, как оно есть — бесконечным |
![]() | Олдос Хаксли знаменитый писатель, классик английской литературы XX... «О дивный новый мир», созданный Олдосом Хаксли в 1932 году и по праву занимающий место в одном ряду с такими литературными шедеврами... | ![]() | Эрика Леонард Джеймс Пятьдесят оттенков серого Спасибо моему мужу Найллу за то, что он относился к моему увлечению снисходительно, заботился о доме и сделал первую редакторскую... |
![]() | Парижской Богоматери «Мечеть Парижской Богоматери» Св. Софией в Константинополе. О терроризме и сопротивлении, о гетто и катакомбной католической Церкви повествует роман, который может... | ![]() | Парижской Богоматери «Мечеть Парижской Богоматери» Св. Софией в Константинополе. О терроризме и сопротивлении, о гетто и катакомбной католической Церкви повествует роман, который может... |
![]() | Эрика Леонард Джеймс пятьдесят оттенков серого найллу, господину моей вселенной Благодарности Спасибо моему мужу Найллу за то, что он относился к моему увлечению снисходительно, заботился о доме и сделал первую редакторскую... | ![]() | Эрика Леонард Джеймс пятьдесят оттенков серого найллу, господину моей вселенной Благодарности Спасибо моему мужу Найллу за то, что он относился к моему увлечению снисходительно, заботился о доме и сделал первую редакторскую... |
![]() | Стивен Хокинг Леонард Млодинов Кратчайшая история времени Стивена Хокинга, написанная в соавторстве с популяризатором науки Леонардом Млодиновым. Это новая версия всемирно известной «Краткой... | ![]() | Эрика Леонард Джеймс Пятьдесят оттенков свободы «Пятьдесят оттенков свободы» – третья книга трилогии Э л джеймс «Пятьдесят оттенков», которая стала бестселлером № 1 в мире, покорив... |