Александр Степанович Грин Дорога в никуда Александр Степанович Грин Дорога в никуда Часть 1 Глава I
Скачать 2.92 Mb.
|
— Она могла бы наделать хлопот даже у амстердамских бриллиантщиков, — заявил Баркет с гордостью человека, имеющего счастье быть соотечественником знаменитой невесты. — Консуэло Хуарец уже восемнадцать лет, но действительно, как говорят, она еще ребенок. Сам брак ее указывает на это. Ведь Ван-Конет ведет грязную, развратную жизнь. Она не красавица, бедняжка, но более милого существа не сыщете вы от Покета до Зурбагана. — Почтенный Баркет, не испортите же вы мне день, сказав, что Консуэло крива, горбата и говорит в нос? Я любитель красивых пар. — Я ее видела, — заявила Марта, — она действительно некрасива и много смеется. — Вот так всегда с женщинами: не любят они друг друга, — заметил Баркет и принялся объяснять. — Разговор не о безобразии. Я хочу сказать, что девушка с двумястами тысяч фунтов приданого, если она не ослепительно красива, всегда даст повод к злословию. Наверное, скажут, что у жениха больше ума, чем любви. Консуэло Хуарец очень привлекательна, отрадна, и все такое, но, понятно, не совершенство безупречной, аттической красоты. Однажды я видел, как она шла с собакой по улице. Прелестная девушка, настоящий апельсиновый цветок! Улыбнувшись такому смешению восторга и педантизма, Гравелот выразил надежду, что сын губернатора оценит достоинства своей жены после того, как она будет гулять с ним и собакой вместе. — Остроумный вывод, — сказал Баркет. — Только навряд ли Георг Ван-Конет оценит то утешение, а может быть, даже искупление, которое посылает ему судьба. Большего негодяя не сыщете вы от Клондайка до Огненной Земли. — Если так, — что заставляет девушку бросаться в его объятия? — Она любит его. Что вы хотите? Это всему решение. Собеседники не подозревали, что им придется через несколько минут увидеть жениха Консуэло Хуарец. В это утро Ван-Конет со своей компанией возвращался из поездки на рудники. Близость бракосочетания заставила Ван-Конета, во избежание роковых слухов, устроить очередную оргию в доме знакомого рудничного инспектора. За окном пропела сирена, и у дверей остановился темно-зеленый автомобиль. Баркет посмотрел в окно. Его лицо вытянулось. — Накликали! — вскричал Баркет. — Приехал Ван-Конет, отвались моя голова! Это он! — Ты шутишь! — сказала Марта, волнуясь от неожиданности и почтения. Гравелот не побежал навстречу приехавшим, Он спокойно сидел. Отец с дочерью удивленно смотрели на него. — Еще нет девяти часов. Он едет из Тахенбака. Что это значит? — пробормотал Баркет. — Кутил всю ночь, я думаю, — шепнула Марта, рассматривая выходящих из экипажа людей. — Там — Ван-Конет, его любовница Лаура Мульдвей и двое неизвестных. Уже знойно, а они все в цилиндрах. О! Подвыпивши. — Ты права, разумная дочь, — сказал Баркет. Гравелот поднялся встретить гостей. Он подошел к раскрытой двери, наблюдая гуливого жениха. Это был высокий брюнет с безупречно правильными чертами лица, тридцати пяти лет. Его прекрасное лицо выглядело надменно-скорбным, как будто он давно примирился с необходимостью жить среди недостойных его существ. Держась с затрудненной твердостью, Ван-Конет всходил по деревянной лестнице «Суши и моря», неся на сгибе локтя тонкие холодные пальчики Лауры Мульдвей, своей приятельницы из веселого мира холостых женщин. Высокая белокурая Лаура Мульдвей, с детским лицом и чистосердечными синими глазами, гибкостью тонкой фигуры напоминала колеблющуюся от ветерка ленту. Зеленый жакет, серая шляпа с белым пером и серые туфельки Лауры стеснили Марте дыхание. Сзади шли Сногден и Вейс. Сногден, приятель Ван-Конета, сутуловатый и нервный, с темными баками на смуглом умном лице, пошатывался рядом с Вейсом, хозяином недавно прибывшей в Гертон яхты, веснушчатым сонным человеком, белые ресницы которого прикрывали нетвердый и бестолковый взгляд. — Эй, любезный! — сказал Ван-Конет Гравелоту, которого можно теперь называть его настоящим именем — Давенант. — Поездка утомительна, жара ужасна, и жажда велика. Сногден, я должен восстановить твердость руки, я послезавтра подписываю брачный контракт. Я не хочу, как уверяет Сногден, посадить кляксу. Говоря так, он вместе с другими уселся за стол, напротив того стола, где сидели Баркет с дочерью. Сногден подошел к буфету, сам выбрал вино, и Петрония, служанка Давенанта, притащила четыре бутылки. Есть никто не хотел, а потому были поданы только чищеные орехи и сушеные фрукты. — Да, я посажу кляксу, — повторил Ван-Конет, проливая вино. — Но я застрелю эту муху, Лаура, если она не перестанет мучить ваше мраморное чело. Действительно, одна из немногочисленных мух усердно надоедала женщине, садясь на лицо. Лаура с трудом прогнала ее. — После такой ночи, — сказал Сногден, — я взялся бы подписать разве лишь патент на звание мандарина. Несколько обеспокоенный, Давенант внимательно следил за Ван-Конетом, который, заботливо согнав со щеки Лауры возвратившуюся досаждать муху и приметив, куда на простенок она села, начал целиться в нее из револьвера. Марта закрыла уши. Ван-Конет выстрелил. Зрители, умолкши, взглянули на место прицела и увидели, что дыра в штукатурке появилась не очень близко к мухе. Та даже не улетела. — Мимо! — заявил Сногден, в то время как охотник прятал свой револьвер в карман. — Бросьте, Георг. Очень громко. Вы слышали, — обратился Сногден к Вейсу, — историю двойного самоубийства? Это произошло вчера ночью. Двое попали друг другу в лоб. — В двух шагах? — В пяти дюймах. Мне сказал за игрой Бекль. В гостинице «Генуя» застрелились влюбленные. Хозяин горюет, так как возник слух, что из-за этих смертей все браки нынешнего года будут несчастны. Ясно, что гостиница опустела. — Тьфу! — плюнул Ван-Конет. — Не каркайте. Пусть предсказывают, кто и как хочет. Я женюсь на своей обезьянке и залезу в ее защечные мешочки, где спрятаны сокровища. , — Осмелюсь спросить, — почтительно обратился Бар-кет к знатному посетителю. — Как произошло такое несчастье? Филипп Баркет, к вашим услугам, мастерская вывесок, Безлюдная улица. 6, а также транспаранты, бенгальские огни, если позволите… Печальное происшествие! Ван-Конет хотел пропустить вопрос мимо ушей, но заметил розовое лицо Марты и не сдержал бессмысленного позыва — коснуться, хотя бы словами, свежести девушки, задевшей его фантазию. — Как? Милейший, я не знаток. Должно быть, утолив свою страсть, оба поняли, что игра не стоит свеч. Марта покраснела под прищуренным на нее взглядом Ван-Конета и без нужды переместила тарелку. — Странное объяснение! — заметил Давенант, тихо смеясь. Все с удивлением посмотрели на хозяина гостиницы, осмелившегося перебить Ван-Конета. Ван-Конет, выпрямившись, думал о том же. Наконец, двинув бровью, он снизошел до ответа: — Чем оно странно? Я нахожу, между прочим, что эта гостиница… странная. А можете вы попасть в муху? Мне кажется, меткости ваших замечаний должно отвечать еще какое-нибудь точное качество. Не поняв скрытой пьяной угрозы и желая смягчить неловкость, Баркет набрался духом, заявив: — Гравелот — первоклассный стрелок, не имеющий, я думаю, равных себе. — А! В самом деле? Я обижен, — сказал Ван-Конет, начиная скучать. — Но я тоже стрелок! — заявил Вейс. Захотев от скуки стравить всех, Лаура обратилась к Давенанту: — Ах, покажите ваше искусство! Ведь это все хвастуны. — Как, и я?! — воскликнул Ван-Конет. — Ну, вы, пожалуй, еще не очень плохой стрелок. — Мы все — стрелки, — сказал Сногден. Опять села муха на подбородок Лауры, и она махнула рукой перед лицом, сгоняя докучное насекомое. — Хозяин! Застрелите муху с того места, где стоите! — приказал Ван-Конет. — В случае удачи — плачу гинею. Вот она где сидит! На том столе. Действительно, муха сидела на соседнем пустом столе, у стены, ясно озаряемая лучом. — Хорошо, — покорно сказал Давенант. — Следите тогда. — Наверняка промажете! — крикнул Сногден. От буфета до стола с мухой было не менее пятнадцати шагов. — Ставлю еще гинею! Давенант задумчиво взглянул на него, вытащил свой револьвер с длинным стволом из кассового ящика и мгновенно прицелился. Пуля стругнула на поверхности стола высоко взлетевшую щепку, и муха исчезла. — Улетела? — осведомился Вейс. — Ну нет, — вступилась Мульдвей. — Я смотрела внимательно. Моя муха растворилась в эфире. — Гинея ваша, — отозвался Ван-Конет. Став угрюм, он бросил деньги на стол. Сногден призвал служанку и отдал ей гинею для Давенанта. Все были несколько смущены. Давенант взял монету, которую принесла служанка, и внятно сказал: — Эти деньги, а также и те, что лежат на столе, вы, Петрония, можете взять себе. — Случайное попадание! — закричал Ван-Конет, разозленный выходкой Гравелота. — Попробуйте-ка еще, а? На приданое Петронии, а? — Отчего бы и не так, — сказал Давенант. — Шесть пуль осталось, и, так как муху мы уже наказали, я вобью пулю в пулю. Хотите? — А черт! — крикнул Сногден. — Вы говорите серьезно? — Серьезно. — Получайте шесть гиней, — заявил Ван-Конет. — Игра неравная, — вмешался Вейс. — Он должен тоже что-нибудь платить со своей стороны. — Двенадцать гиней, хотите? — предложил Давенант. — Ну вот. И все это — Петронии, — сказал Ван-Конет, оглядываясь на пылающую от счастья и смущения женщину. Противоположная буфету стена была на расстоянии двадцати шагов. Давенант выстрелил и продолжал колотить пулями в стену, пока револьвер не опустел. В штукатурке новых дырок не появилось, лишь один раз осыпался край глубоко продолбленного отверстия. — А! — сказал с досадой Ван-Конет после удрученного молчания и крика «Браво!» Лауры, аплодировавшей стрелку. — Я, конечно, не знал, что имею дело с профессионалом. Так. И все это — ради Петронии. Плачу тоже двенадцать гиней. Я не нищий. Для Петронии. Получите деньги. На знак хозяина трепещущая служанка взяла деньги, сказав: — Благодарю вас. Прямо чудо. Она засуетилась, потом стала у двери, блаженно ежась, вся потная, с полным кулаком денег, засунутым в карман передника. Марта тихо смеялась. Ван-Конету показалось, что она смеется над ним, и он захотел ее оскорбить. — Что, пышнощекая дева… — начал Ван-Конет; услышав торопливые слова Баркета: «Моя дочь, если позволите», — он продолжал: — Достойное и невинное дитя, вы еще не вошли в игру с колокольным звоном и апельсиновым цветом? Гертон полон дураков, которые надеются остаться ими «до гробовой доски». А вы как? А? — Марта выйдет замуж в будущем году, — почтительно проговорил Баркет, желая выручить смутившуюся девушку. — Гуг Бурк вернется из плавания, и тогда мы нарядим Марту в белое платье… Хе-хе! — Отец! — воскликнула, краснея от смущения, Марта, но тут же прибавила: — Я рада, что это произойдет в будущем году. Может быть, смерть тех двух, застрелившихся, окажется для нас нынче несчастной приметой. — Ну, конечно. Мы будем справлять поминки, — ответил Ван-Конет. — Сногден, как зовут тех ослов, которые продырявили друг друга? Как же вы не знаете? Надо узнать. Забавно. Не выходите замуж, Марта. Вы забеременеете, муж будет вас бить… — Георг, — прервала хлесткую речь Лаура Мульдвей, огорошенная цинизмом любовника, — пора ехать. К трем часам вы должны быть у вашей невесты. — Да. Проклятие! Клянусь, Лаура, когда я захвачу обезьянку, вы будете играть золотом, как песком! — Э… Э… — смущенно произнес Вейс. — насколько я знаю, ваша невеста очень любит вас. — Любит? А вы знаете, что такое любовь? Поплевывание в дверную щель. Никто ему не ответил. Лаура, побледнев, отвернулась. Даже Сногден нахмурился, потирая висок. Баркет испугался. Встав из-за стола, он хотел увести дочь, но она вырвала из его руки свою руку и заплакала. — Как это зло! — крикнула она, топнув ногой. — О, это очень нехорошо! Взбешенный резким поведением хозяина, собственной наглостью и мрачно вещающим ссору Лауры, так ясно аттестованной золотыми обещаниями разошедшегося джентльмена, Ван-Конет совершенно забылся. — Ваше счастье, что вы не мужчина! — крикнул он плачущей девушке. — Когда муж наставит вам синяки, как это полагается в его ремесле, вы запоете на другой лад. Выйдя из-за стойки, Давенант подошел к Ван-Конету. — Цель достигнута, — сказал он тоном решительного доклада. — Вы смертельно оскорбили девушку и меня. Проливной дождь, хлынувший с потолка, не так изумил бы свидетелей этой сцены и самого Ван-Конета, как слова Давенанта. Баркет дернул его за рукав. — Пропадете! — шепнул он. — Молчите, молчите! Сногден опомнился первым. — Вас оскорбили?. — закричал он, бросаясь к Тиррею. — Вы.. как, бишь, вас?.. Так вы тоже жених? — Все для Петронии, — пробормотал, тешась, Вейс. — Я не знаю, почему молчал Баркет, — ответил Давенант, не обращая внимания на ярость Сногде-на и говоря с Ван-Конетом, — но раз отец молчал, за него сказал я. Оскорбление любви есть оскорбление мне. — А! Вот проповедник романтических взглядов! Напоминает казуара перед молитвенником! — Оставьте, Сногден, — холодно приказал Ван-Конет, вставая и подходя к Давенанту. — Любезнейший цирковой Немврод! Если, сию же минуту, вы не попросите у меня прощения так основательно, как собака просит кусок хлеба, я извещу вас о моем настроении звуком пощечины. — Вы подлец! — громко сказал Давенант. Ван-Конет ударил его, но Давенант успел закрыться, тотчас ответив противнику такой пощечиной, что тот закрыл глаза и едва не упал. Вейс бросился между ними. В комнате стало тихо, как это бывает от сознания непоправимой беды. |
Похожие:
 | Александр Грин Дорога никуда Чтобы зритель не перепутал времен года, под каждой картиной стояла надпись, сделанная черными наклейными буквами, внизу рам | | Александр Степанович Грин Алые паруса А в залитых солнцем гаванях с романтическими названиями — Лисс, Зурбаган, Гель-Гью — прекрасные девушки поджидают своих женихов.... |
 | Алан Александр Милн Винни-Пух + 2 Александр Грин Алые паруса + 3... Джонатан Свифт Путешествия Лемюэла Гулливера, сначала хирурга, а потом капитана нескольких кораблей | | Генрих Герц-Эксперементально доказал существование Электоро Магнитной... |
| 100 книг, которые нужно прочитать прежде, чем умереть: 1 Алан Александр... Джонатан Свифт Путешествия Лемюэла Гулливера, сначала хирурга, а потом капитана нескольких кораблей | | Биография Эшли Грин родилась в городе Джэксонвилл Грин выросла в Миддлбурге и Джэксонвилле. В возрасте семнадцати лет она переехала в Лос-Анджелес, штат Калифорния для того, чтобы... |
 | «Журнал \"Иностранная литература\" №12 за 2008 год»: Не случайно в оригинале оно звучит "The Road", а не "The Path": все действие происходит на неизвестно куда (скорее всего, в никуда)... | | Александр Грин Бегущая по волнам О дезирада, как мало мы обрадовались тебе, когда из моря выросли твои склоны, поросшие манцениловыми лесами |
| Александр Грин Бегущая по волнам О дезирада, как мало мы обрадовались тебе, когда из моря выросли твои склоны, поросшие манцениловыми лесами | | Александр Грин Бегущая по волнам ru ewgeny О дезирада, как мало мы обрадовались тебе, когда из моря выросли твои склоны, поросшие манцениловыми лесами |