Александр Степанович Грин Дорога в никуда Александр Степанович Грин Дорога в никуда Часть 1 Глава I
Скачать 2.92 Mb.
|
— А все же — ха-ха! — вы не отстукали тысячу! — заметил Тортон. — Хорошо, хорошо, посмотрим! Настала очередь Рой. Давенант понял, что она волнуется и старается. Он мысленно помогал ей, напрягаясь перед спуском курка, задерживая дыхание и шепча: «Точнее, точнее». — Не смотрите на меня, — сказала Рой. — И не смешите. Это относилось к Гонзаку, который послушно отвернулся. Роэна целилась долго, но в момент выстрела дуло слегка трепетало. Каждый раз, начав прицеливаться, она мягко отводила рукой волосы со лба и, выставив вперед подбородок, пристраивалась щекой к ложу особым, ей лишь свойственным, интимным движением. Подсчет очков произвел Давенант, считая явно пристрастно, так как одно отверстие на линии 250 — 125 объявил за 250, чем удивил и насмешил девушку. — Вы очень добры, Давенант, — сказала она, — только мне это не нужно. Скиньте-ка сто двадцать пять. Оказалось, после придирчивой проверки Элли и Тор-тона, что Рой настреляла пятьсот пятьдесят. — О, неплохо! — сказал Футроз. — Тем более, что в прошлый раз бедняга успокоилась на ста пятидесяти. — То-то! — вскричала Рой, кружась и помахивая ружьецом. — Кому страдать? Тортон, вам. — «При всеобщем глубоком молчании, — сказал Гонзак, — атласский стрелок вогнал пулями гвоздь на расстоянии пятисот метров». — Хорошо смеется последний, — ответил Тортон. Он взял ружьецо в левую руку и, вскинув его, как пистолет, то есть не прикладывая к плечу, выстрелил с вытянутой руки. — На круге с цифрой 500, — заявил он, всмотревшись, затем выстрелил с правой руки. — Только две руки, — пытался пошутить Гонзак, которому стало завидно. — Нам хватит. Ха-ха! Беря поочередно ружьецо правой и левой рукой, Тортон швырнул свои пульки в мишень и раскланялся на все стороны, как актер у рампы. — Какова наглость! — сказала Титания. — Вы, Титания, должны перечеркнуть мои попадания, — строго заявил Тортон, — так как высмеивали меня, пока я наблюдал ваши горделивые упражнения. Закусив губу, Титания взяла карандаш и пошла к мишени. Тортон выбил девятьсот двадцать очков, не попав в центр, и все ахнули; но обнаружился заговор. — Это случайно, — сказала Рой, с состраданием смотря на опешившего стрелка, — это не более, как счастливая случайность. — Понятно, случайность, — поддержал Гонзак. — Дикий, нелепый случай! — ввернула Тита Альсервей. Футроз смеялся. — Папа, отчего ты смеешься? — спросила Элли, втянув щеки и рассматривая Тортона унылыми большими глазами. — Тортон ошибся. Он не хотел попасть. Правда ведь, вы не хотели этого? — А ну вас! — яростно вскричал Тортон. — Девятьсот двадцать. Чего же еще? — Но не полторы тысячи, — заметила Титания. — Тортон, не огорчайтесь, — утешила его Рой, — в следующий раз вы попадете по-настоящему, добровольно. — О мелкие, завистливые душонки! — взревел Тортон. Его подразнили еще и оставили в покое. — Факт тот, что я получу приз, — объявил он и уселся с торжеством на диване. Следующим выступил Гонзак. Он стрелял, сардонически улыбаясь, скверно попадал и был так пристрастен к себе, что его триста очков пришлось пересчитывать несколько раз. Вдобавок он уверял, что ему подсунули патроны с наполовину отсыпанным порохом. — Давенант, вам, — сказал Футроз. — Боюсь, что после Тортона вы в безнадежном положении, как и я. Давенант увидел черные глаза Рой, стесненно взглянувшей на его замкнутое лицо. — Давенант! Пожалуйста, Давенант! — закричала Элли. — Что вы хотите? — спросил он, улыбаясь в тумане, где блестели направленные на него глаза всех. — О Давенант! Я хочу… — Элли зажала рукой рот, а другой рукой тронула завернутое в газету. — Будьте только спокойны! — Будьте, будьте спокойны! — крикнули остальные. — Я не знал, что судьи пристрастны! — сказал Тортон. — Судьи как судьи, — заметил Гонзак. — А еще говорят, что женщины должны занимать судейские должности. — Тише! — сказала Рой. Став на место, Давенант так взволновался, что у него начали трястись руки. «Неужели я хочу быть первым?» — подумал он, сам удивляясь, как страстно стремится получить таинственный приз. Он видел, что его напряжение передалось всем. Пылким волнением своим он невольно заставлял ожидать странных вещей и должен был оправдать ожидание. Он испугался, замер и начал прицеливаться. Едва он начал брать прицел и увидел за острием мушки черные круги, напоминающие поперечный разрез луковицы, как испуг исчез, а мишень начала приближаться, пока не очутилась как бы на самом конце дула, которое упиралось в нее. Он подвел мушку к нижней черте центральной точки и увидел, что ошибается. Свойства ружья были в его душе. Он видел мушку и цель так отчетливо, как если бы они были соединены с его пальцами. Почувствовав, что ошибся, Давенант увел мушку к левой черте центральной точки и снова ошибся, так как теперь пулька должна была пробить круг с цифрой 500. Он не знал, почему знает, но это было именно так, не иначе. Тогда, заведя мушку на правый край точки, немного ниже ее центра, а не в уровень с ним, и не чувствуя более сомнений в руке, палец которой прижимал спуск, Давенант, сам внутренне полетев в цель, спустил курок и увидел, что попал в центр, так как на нем блеснуло отверстие. Ничего не видя, как только отверстие, охваченный холодным, как сверкающий лед, восторгом и в совершенной уверенности, делающейся мучительной, как при чуде, Давенант выпустил остальные пули одна за другой, ловя лишь то сечение момента, в котором слышалось «так», и, ничего не сознавая, пошел к мишени, дыша, как после схватки, с внезапным сердцебиением. — Ура! — вскричала Рой, первая подбежав к мишени, и, оборотясь к Давенанту, схватила его за плечи, толкая смотреть. — Видите, что вы наделали? — Что там? — крикнул заинтересованный Футроз. — Он попал в тысячу! — воскликнула Элли. — Все в центре, — сказала Титания тоном вежливого негодования. Футроз встал и пошел смотреть. Давенант, молча улыбаясь, оглядывался, наконец подошел и остановился против мишени. Это был действительно подвиг со стороны начинающего стрелка. Два отверстия даже слились краями, образовав подобие гитары, третье было чуть ниже и четыре прочих у самого края центрального кружка с внутренней его стороны. Это полное и неожиданное торжество Давенанта собрало всех возле него. Элли трясла его руку. Рой взяла от него ружье и поставила к стене, Гонзак, часто мигая, смотрел на победителя в упор, а Тортон, подавив зависть, спросил: — Как это могло быть? Стало быть, вы рекордсмен? — Ничего подобного, — ответил Давенант, которого общее волнение привело в замешательство. — Я вам расскажу. Я стрелял всего несколько раз в жизни, не лучше, чем Рой… — Благодарю вас, — сказала девушка, насмешливо приседая. — О, я не хотел… — встревожился Давенант, но, получив успокоительный знак, продолжал: — Стрелял скверно, а сегодня на меня что-то нашло. Я сам не понимаю, поверьте, я удивлен не менее вас. — Я знаю это чувство, Давенант, — сказал Футроз: — Голова горит и под ложечкой истерический холодок? — Пожалуй. — А вы очень хотели? — серьезно спросила Розна, приказывая взглядом ответить так же серьезно. — Да, очень, — сознался Давенант и вспыхнул. — Однако все хотели этого. — Вы правы. Получайте ваш приз. Кто угадает, что здесь такое? Говоря так, она взяла сверток и, видя, что Гонзак нагнулся, дала ему понюхать. — Духи? — сказал он. — Что-о-о?! — Часы с надписью? — сказал Тортон. — Рой, покажи им! — вскричала Элли. — Разумеется, не надо мучить Давенанта, — заметил Футроз. Тиррей получил сверток и застенчиво развернул его. Там оказался маленький серебряный олень на подставке из дымчатого хрусталя. Олень стоял, должно быть, в глухом лесу; подняв голову, вытянув шею, он прислушивался или звал — нельзя было уразуметь, но его рога почти касались спины. Оленя девушки нашли среди вещиц, оставшихся после матери. — Серьезный приз, — сказал Футроз, о чем-то задумываясь. — О, я не ожидал, что это так хорошо! — наивно восторгался Тиррей. — Теперь вы владеете оленем, — сказала Элли, видя удовольствие, с каким Давенант принял хорошенькую безделушку. Почти вслед за вручением приза Титания уехала домой, сопровождаемая Гонзаком и Тортоном. Давенан-ту не хотелось выходить с ними, и он задержался, однако, узнав, что уже двенадцатый час, тоже, наконец, встал. Если бы было можно, он просидел бы до утра. — Вот что, — сказала Рой, — хотите выйти таинственно? Так будет хорошо после всего. И это к вам идет. У нас есть в саду Сезам, а ключ от Сезама папа носит с собой. — Да, — сказал Футроз, сдерживая зевоту, — ключ этот сделан из меча Ричарда Львиное Сердце, закален в крови дракона и отпирает дверь только при слове: «Аргазантур». — Ну-ка, давай нам «Аргазантур»! — Элли протянула руку. — Тампико, дай! — Может быть, Давенант предпочитает ту дверь, которой вошел? — Не отвечайте ему, — приказала Рой, — папа вас собьет. Ключ взяла, Элли? Горничная принесла шляпу Тиррея. Он простился с Футрозом и вышел через террасу в сад. Девушки шли рядом с ним, шаля и смеясь. Лиц их он не различал. Очаровательный темный путь в старом саду был полон таинственно-чистого волнения. Давенант шел совершенно счастливый; было бы ему еще лучше, если б он остался сидеть здесь, когда все уснут, под деревом, до утра. Они свернули, прошли среди кустов к стене, где была высокая ниша, запертая железной калиткой. Из-за нее, с переулка, слышались езда и шаги. Рой стала отпирать, но не смогла и уронила ключ в траву. По звуку падения ключа Давенант немедленно отыскал его, накрыв ключ рукой. Едва он вскричал: «Нашел!» — как две остывшие от росы девичьи руки ткнулись об его руку и сжали ее. — Я нашла, но вы первый схватили. — Рой попыталась отодвинуть его пальцы, вместо них ей попалась рука Элли. — О, — сказала она, — где же ваша рука? — Она тут. — Вот она, под моей! — Элли сильно придавила руку Тиррея. — Я уже коснулась ключа. Рой, честное слово, а он схитрил! Три руки лежали в сырой траве, взаимно грея друг друга, наконец, ключ каким-то путем оказался у Рой, и она с торжеством вскочила. — Позвольте, я открою! — предложил Давенант. — Ну, открывайте. «Аргазантур»! — раз! — «Аргазантур»! — два! — пискнула Элли. — И «Аргазантур»! — три! — сказал Давенант, одолевая тугой замок. Он оттянул железную дверь и вышел, но, обернувшись, остановился. — Идите, идите! — закричали девушки и, прикрыв калитку, договорили в щель: — Спокойной ночи! — Спокойной ночи! — ответил Давенант. Замок щелкнул. «Теперь они поспешно бегут назад», — подумал Тир-рей и по дороге из лучей и цветов пошел домой. Глава V Как всегда, Давенанту открыла дверь старуха Гу-берман, стремившаяся подсмотреть, не целует ли жилец у порога какую-нибудь девицу. На этот раз другое было в ее уме, а Тиррея ожидало событие настолько скверное, что, знай он о нем, он предпочел бы вовсе не являться домой. В серых глазах Губерман таилось нестерпимое любопытство, жажда нюхать, грызть чужую жизнь. Глубокомысленно и лицемерно вздохнула она, открыв дверь. Схватив жесткой лапой плечо Давенанта, старуха стала шептать: — Бедный мальчик! Мужайтесь! Бог послал вам радость! Он пришел, ждет вас уже два часа в вашей комнате. Он такой жалкий, несчастный. Соберитесь с силами. — Кто ждет? — тревожно сказал Давенант, бессмысленно подумав о Галеране и отстраняясь, так как старуха дышала странными словами своими прямо ему в лицо. — Скажите, кто пришел? Разве пришел? — Боже, помоги ему! Ваш отец! — Не может быть! — Ах, не волнуйтесь так! Провидение ведет нас. Ступайте, ступайте к отцу! Давенант бросился вперед и открыл дверь. У стола сидел оборванный седой человек с тяжелым, едким лицом, подвыпивший и сгорбленный. Встав, он патетически протянул руки. Губерман медленно закрывала дверь, не в силах отойти от нее. — Сын?! — сказал неизвестный. Давенант отшатнулся. Он узнал исполнителя тюремных песен в ресторане на Лунном бульваре. Слово «сын» убило его. Чувствуя внимание сзади себя, Давенант повернулся к двери, где красный, слезящийся нос Губерман таился в тени. — Прочь! — сказал он. Дверь дернулась и захлопнулась. — Какой сын? — спросил Давенант. — Кто вы? — Значительный момент! — ответил оборванец. — Мой сын — ты, Тиррей Давенант. Я — твой отец. — Я думал, вы умерли, — произнес Давенант, теряясь и дрожа, как в ожидании приговора. — А впрочем, чем вы это докажете? — Неприятно? Да? — сказал Франк. — Я не знаю. Что я могу сделать? Франк пожал плечами. — Я тоже ничего не могу сделать, — заявил он. — Значит, встреча не вышла. Я должен был явиться в автомобиле. Самое неблагодарное дело — это представлять себе встречу после многих лет. Чего ты дрожишь? |
Похожие:
 | Александр Грин Дорога никуда Чтобы зритель не перепутал времен года, под каждой картиной стояла надпись, сделанная черными наклейными буквами, внизу рам | | Александр Степанович Грин Алые паруса А в залитых солнцем гаванях с романтическими названиями — Лисс, Зурбаган, Гель-Гью — прекрасные девушки поджидают своих женихов.... |
 | Алан Александр Милн Винни-Пух + 2 Александр Грин Алые паруса + 3... Джонатан Свифт Путешествия Лемюэла Гулливера, сначала хирурга, а потом капитана нескольких кораблей | | Генрих Герц-Эксперементально доказал существование Электоро Магнитной... |
| 100 книг, которые нужно прочитать прежде, чем умереть: 1 Алан Александр... Джонатан Свифт Путешествия Лемюэла Гулливера, сначала хирурга, а потом капитана нескольких кораблей | | Биография Эшли Грин родилась в городе Джэксонвилл Грин выросла в Миддлбурге и Джэксонвилле. В возрасте семнадцати лет она переехала в Лос-Анджелес, штат Калифорния для того, чтобы... |
 | «Журнал \"Иностранная литература\" №12 за 2008 год»: Не случайно в оригинале оно звучит "The Road", а не "The Path": все действие происходит на неизвестно куда (скорее всего, в никуда)... | | Александр Грин Бегущая по волнам О дезирада, как мало мы обрадовались тебе, когда из моря выросли твои склоны, поросшие манцениловыми лесами |
| Александр Грин Бегущая по волнам О дезирада, как мало мы обрадовались тебе, когда из моря выросли твои склоны, поросшие манцениловыми лесами | | Александр Грин Бегущая по волнам ru ewgeny О дезирада, как мало мы обрадовались тебе, когда из моря выросли твои склоны, поросшие манцениловыми лесами |