Скачать 1.64 Mb.
|
| Глава 17 – Ты говоришь, что кто-то пытался меня отравить? В голосе Керри-Луизы звучало недоумение и недоверие. – Понимаешь, – продолжала она, – я просто не могу поверить… Она умолкла и полузакрыла глаза. Льюис сказал с нежностью: – Как я хотел бы избавить тебя от этого, дорогая! Она рассеянно протянула ему руку, и он взял ее в свои. Мисс Марпл, сидя рядом, сочувственно качала головой. Керри-Луиза открыла глаза. – Неужели это правда, Джейн? – Боюсь, что правда, милая. – Тогда все… – Керри-Луиза остановилась, потом продолжала: – Я всегда думала, что могу отличить реальное от нереального… Это не кажется мне реальным, однако это реальность… Значит, я ошибаюсь во всем… Но кто хочет так поступить со мной? Кому в этом доме нужна моя смерть? В ее голосе все еще звучало недоверие. – Я тоже не верил, – сказал Льюис. – Но я ошибался. – А Кристиан это знал? Тогда понятно. – Что понятно? – спросил Льюис. – Понятно его поведение, – сказала Керри-Луиза. – Он вел себя очень странно. Был совсем не похож на себя. Все порывался что-то сказать… но не говорил. Спросил меня, здоровое ли у меня сердце. Не болела ли я в последнее время. Может быть, этим он хотел мне намекнуть. Но почему бы ему не сказать прямо? Когда говорят прямо, все гораздо проще. – Он не хотел причинять тебе боль, Каролина. – Боль? Но почему?.. Ах да, понимаю… – Ее глаза удивленно расширились. – Значит, ты веришь этому, Льюис? Но ты ошибаешься. Ошибаешься, уверяю тебя. Муж избегал ее взгляда. – Прости меня, – сказала миссис Серроколд немного спустя. – Но я не могу поверить ничему из того, что происходит в последнее время. Что Эдгар стрелял в тебя. Что Джина и Стивен… И эта нелепая коробка конфет. Господи, неужели все это правда? Никто ничего не сказал. Каролина-Луиза Серроколд вздохнула. – Кажется, я слишком долго жила вне реального мира… – сказала она. – Простите меня… я хотела бы побыть одна… и постараться понять… Мисс Марпл спустилась по лестнице и вошла в Зал. У высокой сводчатой двери стоял Алекс Рестарик, он приветствовал ее торжественным жестом. – Входите, входите, – радушно пригласил он, точно был владельцем этого Зала. – Я тут обдумываю события вчерашнего вечера. Льюис Серроколд сразу прошел в своей кабинет и закрыл за собой дверь. – Вы пытаетесь воспроизвести преступление? – с интересом спросила мисс Марпл. – Что? – Алекс сморщил лоб. Потом лицо его прояснилось. – Не совсем, – сказал он. – Я сейчас взглянул на все это под другим углом. С точки зрения театра. Не реальности, но ее искусственного воссоздания. Подойдите-ка сюда. Представьте себе, что вы в театре. Освещение, мизансцены. Действующие лица. Шум за сценой. Очень интересно. Сама идея не моя. Мне ее подал инспектор. По-моему, он жестокий человек. Сегодня утром он всячески старался меня запугать. – Ему это удалось? – Не уверен. Алекс описал эксперимент, проведенный инспектором, и результаты, показанные запыхавшимся констеблем Доджетом. – Время, – сказал он, – крайне обманчиво. Думаешь, что на что-нибудь его уходит много, а это вовсе не так. – Да, – сказала мисс Марпл. Изображая зрителей, она заняла соответствующее место. Декорация представляла собой высокую, завешенную гобеленом стену, сильно затененную сверху. На заднем плане слева – рояль. На заднем плане справа – окно и сиденье под ним. Очень близко к этому окну – дверь в библиотеку. Вертящийся табурет всего в восьми футах от двери, ведущей в прихожую, а оттуда в коридор. Два очень удобных выхода! Зрителям отлично видны оба… Однако накануне вечером зрителей не было. Точнее говоря, никто не смотрел на сцену с того места, где сейчас находилась мисс Марпл. Накануне вечером зрители сидели спиной к сцене. Сколько времени, подумала мисс Марпл, понадобилось бы, чтобы выскользнуть из зала, пробежать по коридору, застрелить Гулбрандсена и вернуться назад? Гораздо меньше, чем можно подумать. Очень мало времени… Что имела в виду Керри-Луиза, когда сказала своему мужу: «Значит, ты веришь этому, Льюис? Но ты ошибаешься». – Должен признать, что инспектор высказал весьма глубокомысленное замечание. – Эти слова Алекса вывели ее из задумчивости. – Он сказал, что декорации – вещь вполне реальная. Они сделаны из дерева и картона, скреплены клеем, и их изнанка не менее реальна, чем то, что видит зритель. Иллюзию определенной картины, сказал он, создают не они, а глаза зрителя. – Фокусники, – пробормотала про себя мисс Марпл, – делают это с помощью зеркал. Вошел слегка запыхавшийся Стивен Рестарик. – Привет, Алекс, – сказал он. – Этот крысенок Эрни Грегг… может, помнишь его? – Это который играл Феста[72], когда ты ставил «Двенадцатую ночь»? Я тогда даже сказал, что у него талант. – Да, есть, пожалуй, и талант. Руки тоже очень ловкие. Он у нас главный плотник. Но я не об этом. Он хвастал Джине, будто выходит по ночам и бродит по парку. И будто бродил там прошлой ночью и кое-что видел. Алекс быстро обернулся к нему. – Что – видел? – Это он говорить не хочет. Мне кажется, что ему просто хочется обратить на себя внимание. Он ужасный враль, но, может быть, полиции все же следует его расспросить. Алекс резко сказал: – Я бы его пока оставил в покое. Пусть не думает, что мы им слишком уж заинтересовались. – Что ж, может быть, ты прав. И лучше отложить это до вечера. Стивен пошел в библиотеку. Мисс Марпл, тихонько обходя Зал, дабы оценить все мизансцены, столкнулась с Алексом Рестариком, который поспешно попятился. – Извините, – сказала мисс Марпл. Алекс хмуро поглядел на нее и рассеянно извинился, но тут же удивленно сказал: – Ах, это вы… Замечание показалось мисс Марпл странным. Ведь он перед этим довольно долго беседовал с ней. – Я думал сейчас о другом, – сказал Алекс Рестарик. – Этот мальчишка, Эрни… – Он как-то странно повел руками. Потом, как-то вдруг изменившись, он прошел через Зал, вошел в библиотеку и закрыл за собой дверь. Из-за закрытой двери раздались голоса, но мисс Марпл не стала вслушиваться. Ее не интересовали многочисленные таланты Эрни, как и то, что он видел или говорил, будто видел. Она сильно подозревала, что Эрни вообще ничего не видел. Она не верила, что в сырую и туманную ночь, подобную прошлой, Эрни захотелось блеснуть своим талантом по части открывания замков – только ради того, чтобы пройтись по парку. Вероятнее всего, он вообще никогда не выходил по ночам, а просто хвастал. Как Джонни Бэкхаус, подумала мисс Марпл, у которой всегда были наготове примеры из жизни обитателей Сент-Мэри-Мид. «А я вас видел вчера ночью!» – ехидно дразнил Джонни Бэкхаус всех, кому хотел испортить настроение. И очень часто ему это удавалось. Не так уж редко, подумала мисс Марпл, люди оказываются там, где им совсем не нужны свидетели! Она изгнала из своих мыслей Джонни и сосредоточилась на том, что сказал Алекс об инспекторе Карри и его соображениях. Эти соображения подали Алексу некую мысль. Кажется, они и ей подали мысль. Ту же самую? Или иную? Она встала там, где только что стоял Алекс Рестарик. И подумала: «Пусть это будет не настоящий Зал, а только картон, холст и дерево. Декорации». В ее уме пронеслись отрывочные фразы: «Иллюзию создают глаза зрителя…» «Это делается с помощью зеркал…» Стеклянный сосуд с золотыми рыбками… длинные цветные ленты… исчезающие женщины… все атрибуты фокусника, отвлекающие внимание зрителя… Что-то мелькнуло в ее сознании… какой-то образ… слова Алекса… его описание констебля Доджета, который отдувался и пыхтел… Что-то шевельнулось в ее сознании, и все вдруг прояснилось. – Ну конечно! – сказала мисс Марпл. – Вот как это было… – Ох, Уолли, как ты меня напугал! Выходя из театра, Джина отпрянула назад. Из полумрака выступила фигура Уолли Хадда. Еще не совсем стемнело, но в слабом, угасающем свете предметы теряли свою реальность и приобретали пугающие призрачные очертания. – Что ты тут делаешь? Ведь ты сюда никогда не ходишь. – Может быть, ищу тебя, Джина. А легче всего тебя найти здесь. Негромко и с расстановкой сказанные слова не звучали упреком, однако Джине послышалось именно это. – Здесь моя работа, и она меня увлекает. Мне нравится даже запах красок и холста. И вообще вся атмосфера кулис. – Да, тебе здесь нравится, я знаю. Скажи, Джина, сколько еще времени будет разбираться это дело? – Дознание будет завтра. А следствие закончится недели через две. Так, по крайней мере, дал нам понять инспектор Карри. – Две недели, – задумчиво повторил Уолли. – Ну, скажем, три. После этого мы свободны. И я уеду в Штаты. – Не могу я так срываться с места! – воскликнула Джина. – Как можно сейчас оставить бабушку? И еще мы готовим два новых спектакля. – Я не сказал «мы». Я сказал, что я уеду. Джина взглянула на своего мужа. В полутьме он казался очень большим. Крупный, спокойный… Но Джине почудилось в нем что-то угрожающее… Чем же он угрожает? – То есть, – сказала она нерешительно, – ты не хочешь, чтобы я тоже ехала? – И этого я не сказал. – Значит, тебе просто безразлично, поеду я или нет? Так, что ли? Она вдруг рассердилась. – Послушай, Джина. Нам надо поговорить начистоту. Когда мы поженились, мы мало что знали друг о друге. О нашей родне, о том, где мы выросли. Мы думали, что это неважно. Уж очень нам было хорошо вдвоем. Только это и было важно. Теперь первое действие окончено. Твоя родня не очень высокого мнения обо мне. Что ж, может быть, они и правы. Я им не ко двору. Только не думай, что я останусь здесь. Бить баклуши или делать что придется в этом сумасшедшем доме. Так что подумай хорошенько. Я хочу жить у себя на родине и делать ту работу, какую хочу – и умею – делать. Я мечтал о такой жене, какими были жены наших первых поселенцев, готовые на все: на непривычные условия, на опасности, на лишения… Наверное, нельзя столько от тебя требовать. Но для меня или это, или ничего! Наверное, я слишком поспешно навязался тебе в мужья. Если так, то лучше тебе освободиться от меня и начать все заново. Тебе решать. Если предпочитаешь кого-нибудь из этой богемы – дело твое. А я еду домой. – По-моему ты просто нахал, – сказала Джина. – Что же касается меня, то мне здесь нравится. – Вот как? А мне нет. И то, что здесь произошло, тебе нравится? – Так говорить жестоко. Я очень любила дядю Кристиана. А ты понимаешь, что кто-то давно пытается отравить бабушку? Какой ужас! – Вот поэтому мне здесь и не нравится. Мне не по душе то, что здесь происходит. Я уезжаю. – Если тебя выпустят! Неужели тебе не ясно, что тебя могут арестовать по подозрению в убийстве дяди Кристиана? Мне становится страшно, когда инспектор Карри на тебя поглядывает. Точно кошка, которая следит за мышью и уже выпустила когти и готова к прыжку. И все из-за того, что ты уходил менять пробки, и потому, что ты не англичанин. Я уверена, что они все хотят приписать тебе. – Пусть сперва найдут доказательства. Джина простонала: – Я боюсь за тебя, Уолли! Все время боюсь. – Не стоит. У них же нет никаких доказательств. Они пошли к дому и некоторое время молчали. Потом Джина сказала: – Не верю, что ты в самом деле хочешь взять меня с собой в Америку. Уолтер не ответил. Джина обернулась к нему и топнула ногой. – Ненавижу тебя! Ненавижу! Какая же ты скотина – жестокая, бесчувственная скотина! И это после всего, что я пыталась для тебя сделать! Ты хочешь от меня избавиться. Тебе все равно – увидишь ты меня когда-нибудь или нет! Ну так и мне все равно! Какая я была дура, что вышла за тебя! Постараюсь поскорее развестись и выйду за Стивена или за Алекса и буду гораздо счастливее, чем с тобой. А ты уезжай в свои Штаты и женись на какой-нибудь кошмарной девице, уж она тебе покажет небо в алмазах! – Вот и отлично! – сказал Уолли. – Теперь, по крайней мере, все ясно. Мисс Марпл видела, как Джина и Уолли вместе вошли в дом. Она стояла как раз на том месте, где несколькими часами раньше инспектор Карри проводил эксперимент с констеблем Доджетом. Голос мисс Беллевер, раздавшийся за ее спиной, заставил ее вздрогнуть. – Вы простудитесь, мисс Марпл, нельзя здесь стоять после захода солнца. Мисс Марпл послушно пошла с ней к дому. – Я сейчас думала о фокусниках, – сказала мисс Марпл. – Когда смотришь их представления, очень трудно понять, как это делается, но на самом деле все оказывается до смешного просто. Правда, я до сих пор не понимаю, откуда берутся сосуды с золотыми рыбками. Вы когда-нибудь видели фокус «Дама, Которую Перепиливают Пополам»? Потрясающий фокус! Когда мне было одиннадцать лет, он меня завораживал. Я совершенно не представляла себе, как такое возможно. Но однажды в какой-то газете появилась статья, которая выдала весь секрет. По-моему, газете не следовало это делать, не правда ли? Оказывается, там участвует не одна женщина, а две. Показывают голову одной и ноги другой. Думаешь, что там одна, а на самом деле их две. А если наоборот, фокус тоже может получиться, не правда ли? Мисс Беллевер взглянула на нее с некоторым удивлением. Мисс Марпл редко бывала такой взволнованной и говорила так бессвязно. «Слишком сильно все это подействовало на старушку», – подумала мисс Беллевер. – Когда смотришь на что-нибудь только с одной стороны, эту сторону только и видишь, – продолжала мисс Марпл. – Но все отлично сходится, когда разберешься, где реальность, а где иллюзия. – Внезапно она спросила: – Как себя чувствует Керри-Луиза? Все обошлось? – Да, – ответила мисс Беллевер. – Сейчас она успокоилась. Но, конечно, она была потрясена, когда узнала, что кто-то хотел ее убить. Это особенно должно было потрясти именно ее, потому что она не понимает насилия. – Некоторые вещи Керри-Луиза понимает лучше нас, – задумчиво сказала мисс Марпл. – И всегда понимала. – Я знаю, что вы хотите сказать. Но она живет вне реального мира. – Вы в этом уверены? Мисс Беллевер удивленно взглянула на нее: – Но она действительно не от мира сего. – А вы не думаете, что может быть… Мисс Марпл не договорила, потому что мимо них большими шагами прошел Эдгар Лоусон. Он смущенно поклонился, но тут же почему-то отвернулся. – Теперь я поняла, кого он мне напоминает. Молодого человека по имени Леонард Уайли. Его отец был зубным врачом, но состарился, плохо видел, у него тряслись руки, и пациенты стали обращаться к его сыну. А старик очень страдал оттого, что ни на что уже не годен. Леонард, который был мягкосердечен и не умен, стал притворяться, будто сильно пьет. От него постоянно пахло виски, и, когда приходили пациенты, он притворялся, будто сильно под хмельком. Он надеялся, что они опять станут ходить к его отцу и говорить, что молодой врач никуда не годится. – Так и вышло? – Конечно нет, – сказала мисс Марпл. – Случилось то, что предсказал бы всякий здравомыслящий человек. Пациенты стали ходить к его конкуренту, к мистеру Рейли. Многим добрым людям не хватает сообразительности. К тому же Леонард Уайли очень неубедительно изображал пьяного… Совсем не похоже на настоящего. И с виски он перестарался. Чересчур обильно поливал им свою одежду. Они вошли в дом через боковой вход. Всю семью они застали в библиотеке. Льюис расхаживал взад и вперед, и в атмосфере чувствовалось сильное напряжение. – Что-нибудь случилось? – спросила мисс Марпл. Льюис ответил коротко: – Пропал Эрни Грегг. На вечерней перекличке его не было. – Убежал? – Мы не знаем. Мэйверик с помощниками обыскивают парк. Если мы не найдем его, придется сообщить полиции. – Бабушка! – Джина подбежала к Керри-Луизе, испуганная ее бледностью. – Тебе плохо? – Я огорчена. Бедный мальчик… – Я собирался сегодня вечером расспросить его, – сказал Льюис, – действительно ли он вчера видел что-то необычное. Мне предложили для него хорошую работу. Я хотел сказать ему об этом, а там и расспросить. А теперь… – Он не договорил. Мисс Марпл тихо сказала: – Глупенький… Бедный, глупый мальчик… Она покачала головой. Миссис Серроколд сказала: – Значит, и ты так подумала, Джейн?.. Вошел Стивен Рестарик. – Почему тебя не было в театре, Джина? – спросил он. – Ты ведь хотела… Э, что случилось? Льюис повторил сказанное. В это время вошел доктор Мэйверик и белокурый розовощекий мальчик с подозрительно ангельским выражением лица. Мисс Марпл вспомнила, что он был на обеде в день ее приезда в Стоунигейтс. – Вот, я привел Артура Дженкинса, – сказал доктор Мэйверик. – Он, кажется, последний, кто говорил с Эрни. – Пожалуйста, Артур, помоги нам, если можешь, – сказал Льюис Серроколд. – Куда девался Эрни? Может быть, он просто где-то спрятался? – Не знаю, сэр. Ей-богу, не знаю. Он мне ничего не сказал. Говорил только про театр. Что он такую штуку придумал для декорации, что миссис Хадд и мистер Стивен не нахвалятся. – Еще одно, Артур. Эрни заявлял, будто прошлой ночью ходил по парку после того, как заперли двери. Это правда? – Неправда это. Он просто хвастал. Эрни горазд врать. Никогда он по ночам не выходил. Хвастал, будто может, но не такой уж он мастер по замкам. Куда ему справиться с настоящим замком! А насчет прошлой ночи – так я точно знаю, что он не выходил. – А ты не говоришь это, просто чтобы нам угодить? – Истинный крест! – с жаром воскликнул благонравный Артур. Льюис, видимо, все же не был удовлетворен. – Слышите? – вдруг сказал доктор Мэйверик. – Что это? Слышались приближавшиеся голоса. Дверь распахнулась, и в нее, пошатываясь, вошел очкастый мистер Бирнбаум, очень бледный и растерянный. Он с трудом выговорил: – Мы нашли его… то есть их… это ужасно… Он опустился на стул и вытер лоб. Милдред Стрэт резко спросила: – Почему вы сказали – их? Бирнбаум дрожал всем телом. – Они там, в театре, – сказал он. – Оба с проломленными черепами. Наверное, на них свалился большой противовес. Алексис Рестарик и Эрни Грегг. Обоих – насмерть. |