Аннотация: «Дженни Герхардт» одна из прекраснейших историй о любви. Критики называли ее «лучшим американским романом, который когда-либо читали». Печальная
Скачать 4.29 Mb.
|
Сенатор Брэндер пошел за нею и несколько раз звал; «Дженни! Дженни!» — но напрасно. Потеряв надежду догнать девушку и вдруг поняв, что заставило ее убежать, он решил не смущать ее, повернулся и пошел за детьми. И снова, как всегда при встречах с этой девушкой, он ощутил всю пропасть между своим и ее положением. Вот он — сенатор, а эти дети подбирают на рельсах уголь. Какие радости принесет им завтрашний праздник? Полный сочувствия, он с наилучшими намерениями шел за ними и вскоре увидел, как они вошли в калитку и скрылись в убогом домишке. Сенатор пересек улицу и стал в негустой тени осыпанных снегом деревьев. Из окна, выходившего во двор, падал желтый свет. Все вокруг было покрыто снегом. Из сарая доносились голоса детей, и раз Брэндеру показалось, что он разглядел миссис Герхардт. Немного погодя какая-то тень проскользнула в калитку. Он узнал ее. Сердце его забилось, и, сдерживая волнение, он прикусил губу. Потом круто повернулся и зашагал прочь. Крупнейшим бакалейным торговцем в городе был некто Мэннинг, стойкий приверженец Брэндера, очень гордившийся своим знакомством с сенатором. К нему-то и явился в этот вечер сенатор Брэндер и застал его за конторкой, поглощенного делами. — Мэннинг, — сказал он, — не можете ли вы сегодня же выполнить одно мое поручение? — Ну, конечно, сенатор, конечно! — сказал бакалейщик. — Когда вы вернулись? Очень рад вас видеть. Я к вашим услугам. — Подберите все, что нужно для праздника семье в восемь человек — отец, мать и шестеро детей: елку, угощения, игрушки… словом вы понимаете. — Конечно, конечно, сенатор. — С расходами не считайтесь. Пошлите всего вдоволь. Я дам вам адрес. — И он вынул записную книжку. — С удовольствием все сделаю сенатор, — продолжал Мэннинг. — С величайшим удовольствием. Вы всегда были великодушны. — Хорошо, хорошо, Мэннинг, — сказал сенатор и нахмурился, чтобы сохранить свое достоинство государственного мужа. — Отправьте все немедленно, а счет пришлите мне. — С величайшим удовольствием, — только и мог сказать обрадованный торговец. Сенатор вышел на улицу, но, вспомнив о стариках Герхардтах, зашел еще в магазин обуви и готового платья и, сообразив, что понятия не имеет, каких размеров нужны вещи, заказал кое-что с правом обменять покупки. Покончив с этим, он вернулся к себе. «Подбирают уголь… — снова думал он. — До чего же я был невнимателен. Впредь не следует забывать о них». 4 Желание убежать, которое охватило Дженни при виде сенатора, объяснялось тем, что она считала свое положение унизительным. Ведь сенатор о ней хорошего мнения, какой стыд, что он застиг ее за столь низменным занятием! Она наивно воображала, что его интерес к ней вызван чем угодно, только не ею самой. Когда она вернулась домой, дети уже рассказали матери о ее бегстве. — Что это с тобой случилось? — спросил Джордж, когда она вошла в комнату. — Да ничего, — ответила она, но тут же объяснила матери: — Мистер Брэндер проходил мимо и увидел нас. — Вот как? — негромко воскликнула миссис Герхардт. — Стало быть, он вернулся. Но почему же ты убежала, глупенькая? — Просто мне не хотелось, чтобы он меня видел. — Ну, может, он тебя и не узнал, — сказала мать не без сочувствия. — Да нет, узнал, — прошептала Дженни. — Он меня раза три окликнул. Миссис Герхардт покачала головой. — Что случилось? — спросил Герхардт, услышав разговор и выходя из соседней комнаты. — Ничего, — ответила жена, которой вовсе не хотелось объяснять, какую большую роль сенатор стал играть в их жизни. — Какой-то человек напугал их, когда они несли уголь. Позже в тот же вечер прибыли рождественские подарки и повергли все семейство в необычайное волнение. Герхардт и его жена не могли поверить своим глазам, когда фургон бакалейщика остановился у их дверей и рассыльный, здоровый малый, стал перетаскивать в дом пакеты. После безуспешных попыток убедить рассыльного, что он ошибся, Герхардты с вполне понятной радостью стали рассматривать всю эту благодать. — Да вы не беспокойтесь, — уверенно сказал рассыльный. — Уж я знаю, что делаю. Ваша фамилия Герхардт, верно? Ну вот, это вам и есть. Миссис Герхардт не могла усидеть на месте и, взволнованно потирая руки, повторяла: — Ну, разве не чудесно! Сам Герхардт расчувствовался при мысли о щедрости неведомого благодетеля и склонен был приписать случившееся доброте крупного местного фабриканта, у которого он когда-то служил и который неплохо к нему относился. Миссис Герхардт подозревала истинный источник неожиданной радости и была тронута до слез, но промолчала. Дженни же сразу догадалась, чьих это рук дело. На второй день рождества Брэндер встретился в отеле с миссис Герхардт — Дженни осталась дома присматривать за хозяйством. — Как поживаете, миссис Герхардт? — приветливо воскликнул он, протягивая руку. — Как встретили праздник? Бедная миссис Герхардт робко пожала его руку; глаза ее мгновенно наполнились слезами. — Ну-ну, — сказал он, похлопывая ее по плечу. — Не надо плакать. И не забудьте взять у меня белье в стирку. — Не забуду, сэр! — ответила она и хотела еще что-то сказать, но он уже отошел. Теперь Герхардт постоянно слышал об удивительном сенаторе из отеля, о том какой он любезный и как много платит за стирку. Простодушный труженик легко поверил, что мистер Брэндер — добрейший и благороднейший человек. Дженни и сама думала так же и все больше восхищалась сенатором. Она становилась так женственна, так хороша собой, что никто не мог равнодушно пройти мимо. Она была высокая, великолепно сложена. В длинном платье, в наряде светской женщины она была бы прекрасной парой для такого представительного мужчины, как сенатор. У нее были удивительно ясные, живые глаза, чудесный цвет лица, ровные, белые зубы. И при том она была умна, чутка и очень наблюдательна. Ей недоставало только воспитания и уверенности, которой никогда не бывает у человека, сознающего свое зависимое, подчиненное положение. Необходимость заниматься стиркой, разносить белье и принимать всякую малость как благодеяние связывала ее. Теперь она дважды в неделю приходила в отель; сенатор Брэндер держался с нею приветливо и непринужденно, и она отвечала ему тем же. Он часто делал небольшие подарки ей, ее сестрам и братьям и всегда говорил с нею так просто и искренне, что под конец ощущение разделяющей их пропасти исчезло, и она стала видеть в нем не столько важного сенатора, сколько великодушного друга. Однажды он спросил, не хочет ли она учиться, думая при этом, что образование сделало бы ее еще привлекательней. Наконец как-то вечером он подозвал ее: — Идите-ка сюда поближе, Дженни. Она подошла, и он вдруг взял ее за руку. — Ну-ка, Дженни, — сказал он, весело и пытливо глядя ей в лицо, — скажите, что вы обо мне думаете? — Не знаю, — ответила она, застенчиво отводя глаза. — А почему вы спрашиваете? — Нет, знаете, — возразил он. — Есть же у вас какое-то мнение обо мне. Вот и скажите, какое? — Никакого нет, — простодушно ответила она. — Нет, есть — повторил он; ее явная уклончивость забавляла его и вызывала любопытство. — Должны же вы что-нибудь обо мне думать. Что же? — Вы спрашиваете, нравитесь ли вы мне, да? — бесхитростно спросила Дженни, глядя сверху на львиную гриву черных с проседью волос, благодаря которой красивое лицо сенатора казалось почти величественным. — Да, — ответил он, немного разочарованный. Ей не хватало умения кокетничать. — Ну, конечно, вы мне нравитесь, — с милой улыбкой сказала она. — И вы никогда больше ничего не думали обо мне? — Я думаю, что вы очень добрый, — ответила Дженни, робея еще больше; она только теперь заметила, что он все еще держит ее руку. — И это все? — спросил он. — Разве этого мало? — сказала она, и ресницы ее дрогнули. Сенатор смотрел на девушку, и ее ответный взгляд — веселый, дружески-прямой — глубоко волновал его. Он молча изучал ее лицо, а она отвернулась и поежилась, чувствуя, хотя едва ли понимая все значение этого испытывающего взгляда. — Ну, а я думаю, — сказал он наконец, — что вы замечательная девушка. А вам не кажется, что я очень милый человек? — Кажется, — без запинки ответила Дженни. Сенатор откинулся в кресле и рассмеялся — так забавно это у него получилось. Она с любопытством посмотрела на него и улыбнулась. — Чему вы смеетесь? — спросила она. — Вашему ответу. Хотя мне не следовало бы смеяться. Вы меня ни капельки не цените. Наверно, я вам совсем не нравлюсь. — Нет, нравитесь, — серьезно ответила она. — Вы такой хороший. По ее глазам было ясно, что она говорит от души. — Так, — сказал он, мягко притянул девушку к себе и поцеловал в щеку. Дженни ахнула и выпрямилась, изумленная и испуганная. Это было нечто новое в их отношениях. Расстояние между Дженни и государственным деятелем мгновенно исчезло. Она увидела в нем то, чего прежде не замечала. Он сразу показался ей моложе. Он относится к ней как к женщине, он в нее влюблен. Она не знала, что делать, как себя держать. — Я испугал вас? — сказал он. Она посмотрела на этого человека, которого привыкла глубоко уважать, и с улыбкой ответила только: — Да, испугали. — Это потому, что вы мне очень нравитесь. Подумав минуту, Дженни сказала: — Мне надо идти. — Ну вот, — жалобно сказал Брэндер, — неужели вы из-за этого убегаете? — Нет, — ответила она, почему-то чувствуя себя неблагодарной, — но мне пора. Дома будут беспокоиться. — А вы не сердитесь на меня? — Нет, — сказала она чуть кокетливо, чего прежде никогда не бывало. Она почувствовала свою власть над ним, и это было так ново, так удивительно, что оба они почему-то смутились. — Как бы то ни было, вы теперь моя, — сказал сенатор, вставая. — Отныне я буду заботиться о вас. Дженни приятно было это слышать. «Ему впору творить чудеса, — подумала она, — он настоящий волшебник». Она оглянулась, и при мысли, что перед нею открывается такая новая, удивительная жизнь, у нее закружилась голова от радости. Не то, чтобы она вполне поняла, что он хотел сказать. Наверно, он будет добр и великодушен, будет дарить ей прекрасные вещи. Понятно, она была счастлива. Она взяла сверток с бельем, за которым пришла, не замечая и не чувствуя несообразности своего положения, а для Брэндера это было горьким упреком. «Она не должна разносить белье», — подумал он. Нежность и сочувствие поднялись в нем горячей волной. Он взял ее лицо в ладони, на этот раз как добрый покровитель. — Ничего, девочка, — сказал он. — Вам не придется вечно этим заниматься. Я что-нибудь придумаю. С того дня их отношения стали еще более простыми и дружескими. Когда Дженни пришла в следующий раз, сенатор, не задумываясь, предложил ей сесть на ручку его кресла и стал подробно расспрашивать о том, как живут ее родные, чего хочет и о чем мечтает она сама. Он заметил, что на некоторые его вопросы она отвечает уклончиво, особенно о работе отца. Ей стыдно было признаться, что отец ходит по дворам и пилит дрова. Опасаясь, что тут скрывается нечто более серьезное, Брэндер решил в ближайшие дни пойти и узнать, в чем дело. Так он и поступил в первое же свободное утро. Это было за три дня до того, как в конгрессе началась ожесточенная борьба, закончившаяся его поражением. В оставшиеся дни все равно уже ничего нельзя было предпринять. Итак, Брэндер взял трость и зашагал к дому Герхардтов; через полчаса он уже решительно стучал в их дверь. Ему открыла миссис Герхардт. — Здравствуйте! — весело сказал он и, заметив ее смущение, добавил: — Можно войти? При виде необыкновенного гостя добрая женщина совсем потерялась; она потихоньку вытерла руки старым заплатанным фартуком и наконец ответила: — Да, да, пожалуйста, войдите. Забыв закрыть дверь, миссис Герхардт торопливо провела сенатора в комнату и, придвинув стул, пригласила его сесть. Брэндер пожалел, что так смутил ее. — Не беспокойтесь, миссис Герхардт, — сказал он. — Я просто проходил мимо и решил заглянуть к вам. Как здоровье вашего мужа? — Спасибо, он здоров, — ответила она. — Ушел на работу. — Значит, он нашел место? — Да, сэр, — ответила миссис Герхардт; она, как и Дженни, не решалась сказать, что это за работа. — И дети, надеюсь, все здоровы и ходят в школу? — Да, — ответила миссис Герхардт. Она сняла фартук и смущенно теребила его. — Это хорошо. А где Дженни? Дженни как раз гладила белье; заслышав голос гостя, она бросила утюг и доску и убежала в спальню, где теперь поспешно приводила себя в порядок, боясь, что мать не догадается сказать, будто ее нет дома, и не даст ей возможности скрыться. — Она дома, — сказала миссис Герхардт. — Сейчас я ее позову. — Зачем же ты ему сказала, что я тут? — тихо упрекнула Дженни. — А что же мне было делать? Они не решались выйти к сенатору, а он тем временем осматривал комнату. «Грустно, что столь достойные люди живут в такой нужде, — думал он, — хотелось бы как-то им помочь». — Доброе утро, — сказал он, когда Дженни наконец нерешительно вошла в комнату. — Как поживаете? Дженни подошла к нему и, краснея, протянула руку. Его приход так взволновал ее, что она не могла вымолвить ни слова. — Решил зайти и посмотреть, как вы живете, — сказал сенатор. — Дом неплохой. Сколько же у вас комнат? — Пять, — ответила Дженни. — Вы извините, у нас беспорядок. Мы сегодня с утра гладили, поэтому тут все вверх дном. — Понимаю, — мягко сказал Брэндер. — Неужели вы думаете, что я этого не пойму, Дженни? Не надо меня стесняться. Он говорил так же спокойно и дружески, как всегда, когда она бывала у него, и это помогло Дженни прийти в себя. — Пусть вас не смущает, если я еще как-нибудь загляну к вам. Я буду навещать. Мне хотелось бы повидать вашего отца. — Вот как, — сказала Дженни. — А его нету дома. Но пока они разговаривали, Герхардт со своей пилой и козлами как раз появился у калитки. Брэндер увидел его и тотчас узнал по некоторому сходству с дочерью. — А вот и ваш отец, если не ошибаюсь, — сказал он. — Неужто? — отозвалась Дженни, выглядывая в окно. Герхардт, поглощенный своими мыслями, прошел мимо окна, не подымая глаз. Он поставил козлы у стены, повесил пилу на гвоздь и вошел в дом. — Мать! — позвал он по-немецки, потом, не видя жены, подошел к двери и заглянул в столовую. Брэндер встал и протянул ему руку. Сутулый, жилистый немец подошел и пожал ее, вопросительно глядя на незнакомца. — Это мой отец, мистер Брэндер, — сказала Дженни; чувство приязни к сенатору помогло ей победить застенчивость. — Папа, это мистер Брэндер, тот самый, что живет в отеле. — Какая, простите, фамилия? — переспросил Герхардт, поворачиваясь от одного к другому. — Брэндер, — сказал сенатор. — А, да! — Герхардт говорил с заметным немецким акцентом. — После болезни я неважно слышу. Жена про вас поминала. — Я решил зайти познакомиться с вами, — сказал сенатор. — У вас, я вижу, большая семья. — Да, — сказал отец семейства; он вспомнил, что на нем потрепанный рабочий костюм, и ему хотелось поскорее уйти. — Шестеро ребят, и все еще не пристроенные. Вот она — старшая дочка. В комнату вошла жена, и Герхардт поспешил воспользоваться случаем: — Уж вы извините, я пойду. Сломал пилу, пришлось бросить работу. — Сделайте одолжение, — любезно сказал Брэндер, сразу поняв, о чем всегда умалчивала Дженни. Он, пожалуй, предпочел бы, чтобы у нее хватило мужества ничего не скрывать. — Так вот, миссис Герхардт, — сказал он, когда та села, напряженно выпрямившись на стуле. — Я хотел бы, чтобы вы впредь не считали меня чужим человеком. И хотел бы, чтобы вы подробно рассказали мне о своих делах. Дженни не всегда со мной откровенна. |
Похожие:
 | Теодор Драйзер Дженни Герхардт Теодор Драйзер дженни герхардт глава I ... | | Аннотация Роман «На дороге» Дина Мориарти по американским и мексиканским трассам стала культовой книгой и жизненной моделью для нескольких поколений. Критики... |
 | Федор Михайлович Достоевский Братья Карамазовы Самый сложный, самый многоуровневый и неоднозначный из романов Достоевского, который критики считали то «интеллектуальным детективом»,... | | Аннотация Роман «Мастер и Маргарита» Роман «Мастер и Маргарита» – визитная карточка Михаила Афанасьевича Булгакова. Более десяти лет Булгаков работал над книгой, которая... |
| Федор Михайлович Достоевский Братья Карамазовы Федор Михайлович Достоевский Братья Карамазовы Самый сложный, самый многоуровневый и неоднозначный из романов Достоевского, который критики считали то «интеллектуальным детективом»,... | | Протоиерей Димитрий Смирнов Дорогие братья и сестры. Пришла еще одна печальная весть о том, что очередного ребенка умертвили усыновители из США |
| Кену и Доне Стюарт, нашим пасторам, которые беседовали с нами однажды... Я прочел эту книгу в первую очередь потому, что ее автор мой дорогой друг и товарищ в деле проповеди Евангелия, который, возможно,... | | Стефани Майер Сумерки Аннотация Вампирский роман, первое издание... Книга, которая стала культовой для молодежи не только англоязычных стран, но и Франции, Испании, Скандинавии, Японии и Китая. Литературный... |
 | Каждое лето, когда я приезжал в Украину к бабушке с дедушкой я расспрашивал деда о войне Л уклончиво, а вот историй рассказывал много. Многие из них я слышал несколько раз. Теперь, когда деду 86, многие из них мне впору... | | - Ранним утром четырнадцатого числа осеннего месяца сентября 1999 года радиостанция «Свобода», ставшая протезом совести и интеллекта... |