Господь Бог Джорджо Фалетти я господь Бог Для Мауро, на остаток пути
Скачать 5.63 Mb.
|
Глава 4 – Ты уверен, что не нужно подвезти в город? – Нет, здесь в самый раз. Большое спасибо, мистер Терренс. Он открыл дверцу. Загорелый человек за рулем улыбнулся ему и вопросительно поднял брови. При свете приборной панели он вдруг напомнил одного из персонажей Дона Мартина. – Я хотел сказать – большое спасибо, Лукас. В ответ человек поднял вверх большой палец. – Вот это другое дело. Они пожали друг другу руки. Потом капрал забрал с заднего сиденья свой рюкзак, выбрался из машины и закрыл дверцу. Человек за рулем крикнул ему вдогонку из окошка: – Что бы ты ни искал, желаю найти. Или чтобы тебя нашли. Последние слова почти утонули в шуме двигателя. В одно мгновение машина, которая подвезла его, превратилась в удаляющийся гул мотора и развеянное ветром чихание карбюратора, а свет фар поздний вечер проглотил, словно привычный ужин. Он поправил рюкзак на плече и двинулся в путь, шаг за шагом, как хищник, нюхом воспринимая окружение, запахи, местность и все же не чувствуя волнения или восторга от возвращения. Только решимость. Незадолго до этого он нашел в гостиничном номере в шкафу пустую коробку от обуви, забытую предыдущим постояльцем, с маркой известной обувной фирмы, товары которой приобретались по почте. Что коробка валялась там, само по себе уже говорило о порядках в мотеле. Он оторвал от крышки боковые полоски, написал на ней «Чилликот» большими буквами и несколько раз обвел их черным фломастером, который купил заранее. Потом спустился в холл с рюкзаком на плече и табличкой в руках. За стойкой регистрации вместо типа с усами и баками он увидел девушку с тощими руками и длинными гладкими волосами, повязанными красной лентой. Когда он подошел, желая вернуть ключи, с ее лица слетело безмятежное кукольное выражение – в темных глазах заметался страх, будто постоялец направлялся к ней с недобрыми намерениями. Ему приходилось считаться с таким отношением. Вот она, моя удача, полковник… На мгновение у него возникло злобное желание до смерти напугать ее, отплатить той же монетой за боязнь и невольное недоверие с первого взгляда. Но делать это здесь и сейчас означало бы нарваться на неприятности. Он с подчеркнутой деликатностью положил перед нею ключ на стеклянную поверхность стойки. – Вот ключ. Комната отвратительна. Спокойствие, с каким он произнес эти слова, заставило девушку вздрогнуть. Она встревоженно посмотрела на него. Умри, вонючка. – Мне жаль. Он еле заметно кивнул и пристально посмотрел на нее, предоставляя догадываться о выражении своих глаз за темными стеклами очков. – Не ври. Мы оба знаем, что тебе наплевать. Повернулся и вышел из мотеля. За стеклянной дверью его опять встретило солнце, заливавшее площадь. Справа находилась станция техобслуживания с оранжево голубой вывеской «Гульф», пара машин стояла в очереди на мойку, а к заправке, похоже, подъехало достаточно всякого транспорта, чтобы рассчитывать на более или менее скорый результат. По дороге ему попалось кафе с вывеской в виде стрелы, которая сообщала миру о находящемся здесь «Флорентийском застолье» и предлагала домашнюю кухню и завтрак в любое время. Он прошел мимо, пожелав посетителям, чтобы кофе и еда оказались получше фантазии тех, кто придумал название этому заведению. Прошел мимо рекламы разных напитков и гамбургеров, пренебрег шинами за полцены, маслами и смазками со скидкой и остановился у выхода со станции техобслуживания так, чтобы оказаться на виду у машин, выезжавших с парковки ресторана, и у тех, что покидали заправку. Бросил на землю свой рюкзак и, усевшись на него, поднял руку с картонкой, держа ее повыше, чтобы виднее была надпись. И стал ждать. Иногда машины притормаживали. Одна даже остановилась, но когда он поднялся и хотел подойти, водитель, взглянув на него, умчался с такой скоростью, будто повстречал самого дьявола. Он еще долго сидел на рюкзаке, держа свою дурацкую картонку, пока рядом на асфальте не возникла тень. Он поднял голову и увидел перед собой человека в черном с красными вставками комбинезоне. На груди и рукавах – яркие спонсорские нашивки. – Думаешь добраться до Чилликота? Он улыбнулся: – Если так пойдет и дальше, то вряд ли. Человек – высокий, сухопарый, лет сорока, с рыжеватыми волосами и бородой – посмотрел на него, помолчал, потом произнес негромко, словно желая преуменьшить значение своих слов: – Не знаю, кто тебя отделал таким образом, и это меня не касается. Хочу знать только одно. Но если наврешь, сразу пойму. Он опять помолчал, формулируя вопрос. Или, быть может, чтобы весомее прозвучало: – Проблемы с законом? Капрал снял бейсболку, очки и взглянул на него: – Нет, сэр. Интонация выдала его с головой. – Солдат? Выражение его лица говорило, видимо, само за себя. Слово «Вьетнам» не прозвучало, но висело в воздухе. – По призыву? Он покачал головой. – Волонтер. Невольно опустил голову, произнося это слово, как будто виноват, что так случилось. И сразу пожалел. Поднял глаза и прямо посмотрел на человека, стоящего перед ним. – Как тебя звать, парень? Вопрос удивил его. Человек заметил это и пожал плечами: – Все имена одинаковы. Просто чтобы знать, как к тебе обращаться. Меня зовут Лукас Терренс. Капрал поднялся и пожал протянутую ему руку: – Уэнделл Джонсон. Лукаса Терренса не смутили нитяные перчатки. Он кивнул в сторону большого черно красного пикапа, борта которого украшала та же спонсорская символика, что и на его комбинезоне. Пикап стоял у заправки, и темнокожий служащий наполнял бак. На прицепе красовалась одноместная гоночная машина – некое странное средство передвижения с открытыми колесами и водительской кабиной, в которой человеку, казалось, и не уместиться. Однажды он видел такую на обложке автомобильного журнала «Хот род». Терренс пояснил: – Еду на север, на гоночную трассу Мид Огайо в Кливленде. Чилликот немного в стороне, но могу свернуть. Если не спешишь и согласен ехать без кондиционера, подвезу. На предложение он ответил вопросом: – Вы пилот, мистер Терренс? Человек рассмеялся. Возле глаз на загорелом лице обозначились морщинки. – О нет, всего лишь мастер на все руки. Механик, водитель, готовлю мясо на гриле, когда уезжаем, или на мангале, если нужно. Он жестом показал, что умеет делать в этой жизни все на свете. – Джейсон Бриджес, мой пилот, путешествует с комфортом – летит сейчас самолетом. Мы, обслуга, работаем, а слава достается пилотам. Но, если честно, не такая уж и большая. Как пилот он нуль без палочки. Но все равно продолжает гонять. Так бывает, когда у отца пухлый бумажник. Можно купить машину, и не одну, а удачу – не купишь. Служащий заполнил бензином бак и оглянулся, ища глазами водителя пикапа. Увидел его и выразительным жестом показал на очередь. Терренс хлопнул в ладоши, как бы перечеркивая все сказанное: – Ну так что, едем? Если согласен, тогда зови меня просто Лукасом. Уэнделл подобрал с земли свой рюкзак и пошел следом за ним. В кабине царил хаос – дорожные карты, журналы с кроссвордами, «Мэд» и «Плейбой». Терренс освободил ему пассажирское место, убрав пачку печенья «Орео» и пустую банку «Уинка». – Уж извини. Нечасто бывают пассажиры в этой телеге. Они спокойно оставили за спиной станцию техобслуживания, покинули Флоренцию и, наконец, Кентукки. Скоро эти минуты и эти места останутся только воспоминанием. И даже не из худших. А чудесные воспоминания, настоящие, какие он станет потом ласкать в памяти всю жизнь, словно кошку на коленях, еще будут – за ними то он и отправляется. Путешествие получилось приятное. Он слушал рассказы Терренса о мире гонок и, в частности, о пилоте, с которым тот работал. Терренс, славный человек, холостой, не имел своего дома, потому что все время жил там, где проводились гонки, хотя так и не попал в орбиту действительно важных соревнований, таких как НАСКАР или Инди. Он сыпал именами знаменитых пилотов вроде Ричарда Петти, или Парнелли Джонса, или А. Дж. Фойта, словно лично знаком с ними. А может, и в самом деле был знаком. В любом случае ему, видно, нравилось так думать, и это устраивало обоих. Они ни разу не заговорили о войне. Когда пересекли границу штата, пикап со своей гоночной машиной на прицепе «не спеша и без кондиционера» выехал на магистраль номер 50, которая вела прямо в Чилликот. На пассажирском сиденье у открытого окна, слушая рассказы Терренса, он наблюдал, как закат постепенно готовится уступить место темноте, упрямо сохраняя свои яркие краски, столь типичные для летних ночей. Места вдруг стали знакомыми, и наконец появился указатель с надписью «Добро пожаловать в округ Росс». Он приехал домой. Вернее, туда, куда хотел добраться. Мили через две после Слейт Миллс он попросил притормозить, немало удивив своего попутчика, и вышел из машины. Дальше он отправился пешком, двигаясь, словно призрак, в открытом поле. Только огни видневшегося вдали небольшого городка, обозначенного на схеме как Норт Фолк Виллидж, указывали ему дорогу. И каждый шаг казался намного труднее всех, что он проделал по топям во Вьетнаме. Наконец он подошел к тому, что было его целью с тех пор, как покинул Луизиану. Меньше чем за милю от городка он свернул на тропинку и вскоре оказался у кирпичного ангара с оградой из металлической сетки. Позади здания на большой площадке, освещенной тремя фонарями, лежали груды труб для лесов и подмостков, стояли машины – восьмиколесный автокран, фургон «фольксваген», самосвал «маунтейнер» с широкой лопатой для уборки снега. Это был его дом все время, пока он жил в Чилликоте. И будет его пристанищем в последнюю ночь, которую он проведет здесь. Окна не светились, значит, людей в доме не было. Прежде чем двинуться дальше, он убедился, что и поблизости никого нет. Прошел вдоль ограждения и свернул к самой затененной стороне, где рос кустарник. Опустил рюкзак на землю, достал клещи, купленные где то по дороге, и разрезал сетку настолько, чтобы пролезть в нее. Представил себе коренастую фигуру Бена Шепарда, стоящего у этой дыры, и будто услышал, как тот ругает своим хриплым голосом «этих проклятых сволочей, которые не желают уважать чужую собственность ». Проникнув на территорию, он направился к небольшой железной двери возле раздвижных ворот, выкрашенных синей краской, которые служили для проезда транспорта. Над ними висела большая белая вывеска с голубыми буквами, которая сообщала любому, кому интересно: «Бен Шепард. Демонтаж, ремонт, строительство». У него не было ключа, но он знал, где его прежний работодатель оставлял ключ на всякий случай – конечно, если Бен не отказался с тех пор от этой привычки. Он открыл шкаф с огнетушителем и сразу за красным стволом увидел ключ. Взял его с измученной улыбкой на губах и пошел открывать дверь. Створка бесшумно отодвинулась. Еще шаг, и он оказался внутри. Слабый свет, проникавший из окон под потолком по всему периметру помещения, позволял рассмотреть огромный ангар, полный всевозможного инвентаря и оборудования. Каски, рабочие комбинезоны, две бетономешалки разной емкости. Слева длинный верстак со множеством инструментов для обработки дерева и металла. Влажная духота, полумрак, запахи – все это хорошо знакомо ему. Железо, цемент, древесина, известь, гипсокартон, смазочное масло, легкий запах пота от висящей на крючках спецодежды. А вот вкус во рту он почувствовал совсем новый. Это был едкий вкус горя и ярости из за того, что у него отняли обычную повседневную жизнь, дружбу, любовь. То немногое, что он узнал о любви, когда Карен открыла ему смысл этого слова. Осторожно ступая в полумраке, он двинулся дальше, к двери справа, стараясь не думать о том, что это некрасивое, неуютное место заменяло ему все, что другие парни находили в собственном хорошем доме со свежевыкрашенными стенами и машиной в гараже. За дверью находилась прилепившаяся к ангару, словно моллюск к утесу, большая комната с окном, затянутым решеткой. В одном углу газовая плитка, в другом – ванна, вот и все его жилище. С тех пор как он сделался тут сторожем, рабочим и единственным обитателем. Подошел к двери, толкнул. И открыл от изумления рот. Здесь все было хорошо видно, потому что свет фонаря на парковке падал прямо в окно, разгоняя тени по углам. В комнате царил полнейший порядок, словно он вышел отсюда всего несколько часов – а не лет – назад. Нигде ни пылинки, напротив, заметно, что поддерживаются чистота и порядок. Только кровать накрыта прозрачным пластиком. Он хотел было пройти дальше в свой старый дом, но вдруг почувствовал, как что то задело его, скользнув возле ног. И тотчас темная тень вскочила на кровать, зашуршав пластиком. Он закрыл дверь, прошел к тумбочке у кровати и включил лампу. Крупный черный кот смотрел на него огромными зелеными глазами. – Вальс! Боже милостивый, ты еще здесь? Кот спокойно подошел к нему, слегка прихрамывая, обнюхал и позволил взять себя на руки. Он сел на кровать, опустил животное к себе на колени и стал чесать ему подбородок. И кот сразу же замурлыкал – как раньше. – Нравится? А ты все такой же веселый философ, да? Лаская кота, он коснулся того места, где должна была находиться правая задняя лапка: – Вижу, не отросла она у тебя за это время. С этим котом была связана странная история. По заданию Бена он что то ремонтировал в кабинете доктора Петерсон, ветеринарного врача. И в это время к ней пришла супружеская пара с маленьким котенком, завернутым в окровавленное покрывало. Огромная собака проникла к ним в сад и искусала его. Врач осмотрела животное и сразу же прооперировала, но лапку спасти не удалось. Когда она вышла из операционной и сообщила об этом хозяевам, они растерянно переглянулись. Потом женщина, бесцветная личность в голубом джемпере, напрасно старавшаяся оживить помадой свои слишком тонкие губы, обратилась к ветеринару с сомнением в голосе: – Говорите, остался без лапы? И сразу же повернулась к мужу, ища поддержки: – Что скажешь, Сэм? Мужчина сделал неопределенный жест: – Ну, я думаю, несчастное животное будет немало страдать без одной лапы. Мучиться всю жизнь… Не лучше ли было бы его… Он не закончил фразу. Доктор Петерсон вопросительно посмотрела на него и добавила слово, которое он не произнес: – Убить? Супруги обменялись взглядами, полными облегчения. Им не верилось, что нашелся такой удобный выход из положения, когда можно прикрыться авторитетным советом, хотя решение они уже приняли. – Вижу, вы тоже так считаете, доктор. Тогда сделайте это. Он не будет страдать, верно? Голубые глаза женщины ветеринара сделались ледяными, а ее голос, казалось, накрыл их инеем. Но муж и жена слишком торопились, чтобы заметить это. – Нет, не будет страдать. Супруги расплатились и как то чересчур торопливо удалились, аккуратно прикрыв за собой дверь. Шум отъезжающей машины, донесшийся с улицы, подтвердил окончательный, без надежды на помилование приговор несчастному животному. Он присутствовал при этой сцене, не переставая работать. И только теперь оставил разведенный в ведре гипс и подошел к Клодин Петерсон. Оба белые – она в своем халате, он – от пыли на одежде. – Не убивайте, доктор. Я возьму его. Она не ответила, окинула его изучающим взглядом, еще помолчала и наконец произнесла только одно слово: – Хорошо. Повернулась и ушла в свой кабинет, оставив хозяина наедине с его трехлапым котом. А имя появилось само собой – движения котенка походили на танцевальное па в ритме вальса: раз два три, раз два три, раз два три… И Вальс остался. Он хотел переложить кота, который громко мурлыкал у него на коленях, на кровать, как вдруг кто то сильным ударом ноги распахнул дверь. Вальс испугался и мгновенно шмыгнул под кровать – он оказался весьма проворен и на трех лапах. Властный голос прогремел в комнате. До того, что осталось от его ушей, донеслось: – Кто бы ты ни был, лучше выйди, вытянув вперед руки, и без резких движений. У меня ружье, и я намерен им воспользоваться. Он на мгновение замер. Потом, не проронив ни слова, поднялся, спокойно прошел к двери и перед тем, как ступить в освещенный проем, поднял руки. Это было единственное движение, которое еще вызывало у него боль. И лавину воспоминаний. |
Похожие:
 | 19 итак, когда Господь Бог твой успокоит тебя от всех врагов твоих... Были некоторые в стане Израиля те, которые отставали от него. Отставали по разным причинам: кто-то ослабел, кто-то устал и утомился.... |  | Неверными, ибо какое общение праведности с беззаконием? Бог: вселюсь в них и буду ходить в них; и буду их Богом, и они будут Моим народом. И потому выйдите из среды их и отделитесь, говорит... |
| Видение пророка аввакума бывает ли в городе бедствие, которое не Господь попустил бы? Ам. 3: 6 Могу ли Я, спрашивает Бог, скрыть от Авраама то, что я намерен сделать? (Быт 18: 17) | | Горе пастырям, которые губят и разгоняют овец паствы Моей! говорит Господь Господь. 3 И соберу остаток стада Моего из всех стран, куда я изгнал их, и возвращу их во дворы их; и будут плодиться и размножаться.... |
| Беседы с Богом для нового поколения Боге, деньгах, сексе, любви, обо всем, чему тебя учили. Но если ты когда-либо хотел знать, слышит ли тебя Бог, может ли Бог действительно... | | Николай Кружков я назвал бы Россию Голгофой, но Голгофа одна на земле… «Один Бог – Истина, Свет, Жизнь, Любовь, Премудрость. Один Господь – Святая Цель всего творения. И любые виды искусства – прежде... |
| Герман Гессе Петер Каменцинд Книга на все времена В начале был миф. Господь Бог, сотворивший некогда скрижали поэзии из душ индийцев, греков, германцев, дабы явить миру великую сущность... | | Джеймс Хиллман. Внутренний поиск Запада. Поэтому на ее страницах предстает Бог, а не боги; Бог как Он, а не Она; Бог как Любовь. Многочисленны упоминания Иисуса Христа... |
| Рик Джойнер Дерево Познания Добра и Зла и Дерево Жизни олицетворяют глубинный конфликт И произрастил Господь Бог на земле всякое дерево, приятное на вид и хорошее для пищи, и дерево жизни посреди рая, и дерево познания... | | Стефани Херцог Бог ваш Сват Посвящение Пусть они учатся, прежде всего, как, будучи безбрачными, жить для Бога и восполнять свою личность и полноту только в Нем. Если Господь... |