Скачать 2.85 Mb.
|
Стасим. дискобол: бросок второй Эписодий третий |
наградил его даром «златого касания», и Мидас чуть не умер с голоду над золотым хлебом. Исмариец Ампел полез на дерево за гроздью винограда, подвешенной «Твоя дружба остра, как меч», — сказал Кефал. «Если так, — Косматый пожал плечами, — то какова же моя вражда?» «Ты грозишь мне?» «Ты слишком красив для угроз. Я просто хочу, чтобы ты хорошенько подумал, прежде чем просить у меня дар…» Наяву Косматый, насвистывая, ушел прочь по берегу. Вскоре он скрылся из виду. Здесь же, во сне, он все не уходил. Ждал; и дождался. «Я охотник, — сказал Кефал. — Дай мне копье, не знающее промаха». Косматый вздохнул: «Не дам». «Ты отказываешь мне в дружбе?» «Я отказываю тебе в чудесном копье». «Почему?!» «Ты думаешь, малыш, копье принесет тебе счастье?» Эхо повторяло его слова над морем, пока Кефал не проснулся. Тритону снилось море. И мама. Во сне они ничем не отличались друг от друга. Иногда тирренец подумывал утопиться, чтобы никогда не расставаться с морем и мамой. Однажды он поделился этой мыслью с отцом. Отец избил его до полусмерти. Нельзя, понял Тритон. Даже если очень хочется. Как хочется дать сдачи отцу, треснуть кулаком по багровой шее, а нельзя. Он спал и улыбался во сне. Персею Горгоноубийце снился аргосский стадион. ^ Дискобол взмахнул рукой, примериваясь. Солнце остановилось над аргосским стадионом. Сам Гелиос придержал колесницу, желая взглянуть на бросок великого Персея. Атлет, не моргая, смотрел в лицо светлому божеству. В облике дискобола читался вызов, не вполне уместный здесь и сейчас. По лицу бродила странная улыбка — казалось, Персей забыл, где находится. Наконец он топнул ногой. Каменный постамент отозвался гулом. Персей топнул еще раз, а потом — еще, словно намереваясь пойти в пляс. Вне сомнений, он собирался метать диск по-старому, без раскручиваний — так бросают камни воины в строю. Улыбка оставила сына Зевса. Взгляд стал суровым, будто искал врага. — Хаа-ай, гроза над морем… Зрители начали переглядываться. Беспокойство поселилось в сердцах. Резкая смена настроений атлета, его поведение, песня, сорвавшаяся с губ — все предвещало беду. Кое-кто уже творил охранительные знаки, косясь в дальний конец стадиона — туда, где располагался храм Аполлона. Внемли, Блистающий! Неужели твой смертный брат задумал святотатство? Лучшие дискоболы Пелопоннеса с трудом метали диск через реку Алфей. Расстояние от постамента до святилища было гораздо больше. Тем не менее, многим почудилось, что атлет броском намерен расколоть алтарь. — Хаа-ай, Тифон стоглавый… Взмах, второй; дискобол перенес вес на правую ногу. Левая встала на носок. Наклон туловища, свободная ладонь ушла к колену. Атлет вел себя так, будто позировал скульптору. Красота собственных действий заворожила его. Черты лица — расслабленные, умиротворенные — излучали покой и безмятежность. Он искоса глянул на диск: что это? ах, да… Готовый к полету, диск мерцал крошечной луной. Фигура Персея стала бронзовой. Четко обозначились ребра; грудные мышцы превратились в доспех. Бросок, и тело взорвалось движением — отточенным, как наконечник копья. Диск вычертил безумную траекторию, стремясь к победному рубежу. Не сила атлета — крылья зрительского восторга несли его. С небес пал оглушающий жар, воск, который скреплял перья крыльев, растаял — в зените полета диск, подобно хмельному забулдыге, шатающемуся от стены к стене, изменил направление. «Чечевица» из бронзы накренилась — «Хаа-ай, гроза над морем, хаа-ай, бушует Тартар…» — забирая правее… И ударила по западным трибунам. Персей ринулся туда за миг до вопля. Улыбки, песня, самолюбование — все исчезло, как не бывало. По стадиону несся сын Зевса, Убийца Горгоны. Он бежал так, как здесь еще не бегали. Зрителям даже померещилось, что Персей вот-вот взлетит навстречу убийственному диску, приняв удар на грудь. Бронза мертвая столкнется с бронзой живой, и диск разлетится вдребезги. Герой успеет, спасет, исправит свою оплошность… Зрители надеялись, и надежда умерла вместе с одним из них. Старик лежал на сиденье, запрокинув голову. Край диска раздробил ему тазовые кости. Кровь хлестала из артерии. Двое мужчин, похожих на охранников, шагнули к старику — и остались на месте, когда Персей с разбегу упал на колени перед несчастным. Дискобол схватился за голову, раскачиваясь из стороны в сторону. Сейчас Убийца Горгоны походил на горького пьяницу, которого утром настигло жесточайшее похмелье. Старик, еще живой, смотрел на героя, будто видел Таната Железнокрылого, прилетевшего исторгнуть старческую душу. — Ты!.. ты… — Акрисий! — ахнул кто-то сообразительный. — О боги! И трибуны подхватили: — Акрисия убили! — Аргосский ванакт погиб! — Пророчество! Сбылось! — Боги, смилуйтесь… Если это и был Акрисий — Персей не мог узнать его. Герой никогда в жизни не видел деда. Пророчество обещало Акрисию смерть от руки внука, и Акрисий боролся с судьбой, не брезгуя никаким оружием. Дочь, заточенная в подземелье, сундук, качавший на волнах юную Данаю с младенцем; сплетничали, что идею отправить Персея за головой Медузы — и ту серифскому басилею подсказал Акрисий, желая погубить внука любой ценой. Перед визитом в Аргос возмужавшего Персея он сбежал из города — во всяком случае, заявил об этом громче громкого. И вот — смерть подтвердила его ложь. От судьбы не уйдешь, как ни юли. Хоть беги, хоть притворяйся, что бежишь. Судьба — опасный виночерпий. Ее чашу пьешь до конца. ^ 1 — А теперь пусть юные господа посмотрят направо. Здесь мы можем видеть могилу Аргоса, сына Зевса и Ниобы, первой смертной женщины, с которой возлег Громовержец. Невежды полагают Аргоса основателем нашего города. Но мудрецы — о, мудрецы знают, что Аргос лишь дал городу свое имя, тогда как раньше сей град звался Форониконом. При Аргосе в наших краях расцвело земледелие… Могила была не очень. Захудалая, скажем прямо, могила. Аргос — основатель или нет — заслуживал лучшего погребения. Сражай он чудовищ, земляки бы ценили Аргоса больше. Небось, разукрасили бы могилу по-царски. Все равно — нехорошо. Некрасиво. Даже если земледелие. — Левее располагается храм Посейдона, именуемого Отцом Наводнений. В давние времена, споря с Герой за нашу землю, владыка морей залил Арголиду водой. Но милостивая Гера уговорила его отступиться. Благодарные аргивяне, похоронив утопленников, возвели Отцу Наводнений храм. Не забыли аргивяне и нашу заступницу — дальше мы видим храм Геры Цветущей… Храм был лучше могилы. Двускатная крыша из плит мрамора. Резной треугольник фронтона: павлины, кукушки и цветущие гранаты. Над колоннами — водосточные желоба с мордами львов. — А это что? — Это провал, ведущий в земное чрево. Им мы любоваться не станем. — А что делает эта старуха? — Спускает туда горящую лампаду. — Зачем? — Смотрите под ноги, юные господа. Упадете — не выберетесь и с лампадой… Раб-педагогос разливался соловьем. Он из кожи вон лез, живописуя достопримечательности Аргоса — не считая провала, темного во всех смыслах. Восхищение боролось в Амфитрионе с усталостью. Ночь под открытым небом аукнулась жесточайшей простудой. Ломило кости, в висках колотились злые молоточки; текло из носа. Мальчик крепился, не показывая вида. Еще запрут лечиться… Горячее молоко с медом, отвар тимьяна: бр-р-р! Дед, по счастью, мало интересовался самочувствием внука. Сразу по прибытии в Аргос молодежь — под охраной Эхиона — отправили на все четыре стороны, то есть гулять, а Персей заперся с аргосским ванактом. — Перед храмом Геры мы видим еще одну могилу. Ее называют «Сестринской». Здесь погребены галии, морские вакханки. Их в Арголиду с островов привел Дионис Освободитель… — Замолчи! — Почему? — изумился раб. — Я только начал… — В моем присутствии не произносят это имя, — Амфитрион выпрямился. Даже голову слегка попустило. — В нем есть божественный звук. А я и мой дедушка Персей не считаем Косматого богом. Придержи язык, если не хочешь беды. Наградой мальчику был взгляд спарта Эхиона. — Хорошо, — уступил педагогос. — Итак, тот, о ком шла речь, привел галий в наши земли. Твой дед Персей их истребил. Прах галий… — Дедушка? А зачем галий похоронили здесь? — В память и назидание, — раб воздел палец к небу. — Отсюда, мимо храма Деметры Пеласгийской и статуи Зевса-Изобретателя, мы выходим на рыночную площадь. На краю площади гости Аргоса могут видеть земляной холм. В нем захоронена голова Медузы, именуемой Горгоной… — Что за бред? — возмутился Кефал. — Ты пьян? Раб с достоинством промолчал. — Голову Медузы великий Персей отдал Афине! Это известно всем! — Невеждам всегда все известно. На то они и невежды. Но мудрецы — о, мудрецы знают, что Владычица[50] правила диким племенем ливийцев, сильно досаждая аргивянам. Персей убил ее, а голову привез в Аргос, желая показать горожанам. — Зачем? — Красиво, — раб пожал плечами. — И опять же, в назидание. Площадь жила своей жизнью, мало заботясь соседством с холмом Медузы. Здесь продавалось и покупалось все, от соленой рыбы до нардового масла. Мухи роились над требухой; попрошайки — у места для судебных разбирательств. Покажи рынку ужасный лик Горгоны — спросят, почем товар, и посетуют на дороговизну. Едва держась на ногах, горя от обиды и болезненного жара, мальчик готов был кинуться в драку с аргивянами. Дедушка убил чудовище, а не дикую ливийку! Спасай их, дураков, а они… — Еще одну голову Медузы, — раб не понимал, чем рискует, — мы с вами увидим дальше, возле храма Кефиса. Эта голова высечена из пентеликонского мрамора. Невежды утверждают, что она — дело рук циклопов. Но мудрецы — о, мудрецы знают… Кривые улочки. Булыжник под сандалиями. Колени дрожали от слабости. — Сейчас мы выходим к храму Тихи, богини счастья. Если юные господа — игроки, советую принести жертву. За храмом расположена могила вакханки Хореи, убитой великим Персеем. Ее захоронили отдельно… — Почему? — Она была знатного рода. И очень хороша собой… Кружилась голова. Хотелось лечь. Женщины, убитые дедушкой, преследовали Амфитриона. Куда ни плюнь, везде их могилы. В Аргосе, судя по всему, помешались на могилах. В Тиринфе никого не хоронят возле храмов. И гробницами не хвастаются. — А это, юный господин, ваш исток. Я бы сказал, семейное чрево… Чрево напоминало дурацкий провал. Спуск под землю, щербатые ступени. Мрак, притаившись внизу, дышал сыростью. У входа стоял портик. Деревянная колоннада подгнила, готова рухнуть в любой момент. — Ты шутишь? — Если спуститься, мы найдем чертог, обшитый медью. Там в девичестве жила Даная, мать твоего великого деда. Ванакт Акрисий заточил свою дочь, узнав, что она тайком сошлась с его братом Пройтом… — Лжешь! — Лгут торговцы, нахваливая товар. Мудрецам ложь противна. В Аргосе каждому известно, что Даная обожала своего отца. А Пройт был так похож на брата, что любовь девушки обратилась на него. В гневе Акрисий изгнал брата из города, а дочь вверг в узилище… — Разумно, — кивнул Кефал. — Женись Пройт на племяннице, да роди она ему сына… Считай, подпилил бы ножки у Акрисиева троноса. Акрисий имел сыновей? — Нет. Только дочь. — Ну вот! Несчастный случай на охоте, и ванактом Аргоса становится Пройт! Брат-близнец покойного, женатый на дочери покойного, на днях родившей покойному внука… Педагогос возликовал: — Боги говорят твоими устами! Представляете ужас ванакта Акрисия, когда он узнал, что дочь понесла? В подземелье, под охраной? Нет, мудрецы знают, что Данаю посетил владыка богов… Но Акрисий-то был уверен, что отец ребенка — его подлый брат! Проник, лелея коварный замысел… — А пророчество? — Как же без этого? Ванакт не сомневался в пророчестве. Ребенок во чреве дочери грозил ему смертью. Ты сам сказал: несчастный случай на охоте… Мальчик слушал, не вмешиваясь. Собственная жизнь, еще вчера бывшая цепью непреложных, однозначных событий, вдруг рассыпалась пригоршней сомнительных колец. Мама считает, что он впервые пошел в десять месяцев, папа уверен, что в год, а дедушка вообще не помнит… Мудрецы — о, мудрецы знают все! Спустя годы они сложат жизнь Амфитриона Персеида заново, да так, что и не узнать. Жалкие десять лет, и те рождают кучу сомнений. Что же говорить о долгой жизни дедушки Персея? Правда и ложь — песок между пальцами… — …храм Пеона, божественного врача… 2 Голос раба жужжал надоедливой мухой. Отмахнуться бы, прихлопнуть! — да сил нет. Руки плетьми висят вдоль тела. Ноги шаркают, как у дряхлого старца. Все плывет, сливаясь в радужную пелену. Не мальчик — статуя с мраморными глазами. Статуя хочет в храм. Там, наверное, хорошо. Прохладно… — Эй, что с тобой? Эхион подхватил его, не дав упасть. — Идти можешь? Амфитрион кивнул. В голове снова помутилось. Зря он оставил во дворце шляпу. Ну, красная. Зато голову бы не напекло. Сейчас бы воды… Словно отвечая мольбе, от храма к мальчику уже шел Пеон, божественный врач. Так идет к берегу морская волна — плавно, текуче. Бог делался выше, ниже… — Радуйтесь, уважаемые. Я Меламп, сын Амифаона, целитель. Волна остановилась. — По-моему, ребенок нуждается в помощи. Нет, не Пеон. Темная борода колечками. Лицо смуглое, доброе. Морщинки в уголках глаз. Наверное, его Пеон прислал. Вместо себя. Сам не смог прийти… — Ты болен, Амфитрион, сын Алкея. — Я здоров, — мальчик шмыгнул носом. — Ну да, конечно. Заночевали в пути? — Ага… — К утру костер погас. Ты продрог. Роса пропитала плащ… — Откуда ты знаешь? И мое имя… «Все-таки бог? — обожгла лихорадочная догадка. — Неужели?!» — Я не говорил тебе, как меня зовут! — Я не только излечиваю, — подмигнул ему Меламп. — Я еще и прорицаю. Он приложил ладонь к пылающему лбу Амфитриона. Повеяло ветром с моря; пелена, застившая взор, исчезла. Ладонь переместилась на грудь. — Что ты делаешь? Эхион с подозрением смотрел на Мелампа. Целитель ответил спарту мягким, успокаивающим взглядом. Будто брата признал. Может, они родичи? Дальние? — У ребенка жар. Я отведу его в храм и прогоню болезнь. — Если с внуком Персея что-нибудь случится… Ты понял меня? — Конечно же, случится, — улыбнулся Меламп. — Он выздоровеет. Спарт кивнул: — Хорошо. — Ждите нас здесь. И снова Эхион послушался. Хотя раньше Амфитрион был уверен: спарт слушается только дедушку Персея. По дороге к храму мальчик смотрел под ноги; вернее, на тень идущего впереди Мелампа. Тень струилась, как хвост. Солнце светит им в спину? Значит, тень должна падать вперед. А у Мелампа… Мысли плавились воском на огне, меняя форму. Тень, свет… — Осторожней, не споткнись. Дурной знак. В храме царила прохлада. На жертвеннике горел огонь. На стенах, под потолком — фрески. Пеон с чашей, Пеон со змеей, Пеон исцеляет богов и людей… — Разденься. Ложись сюда. Не на жертвенник, хвала богам! За алтарем стояло ложе из розового мрамора. Камень приятно холодил разгоряченное тело. Сняв с плеча холщовую сумку, Меламп извлек из нее две чаши из змеевика, зеленого с прожилками, связки трав, палочки темного дерева… Опустившись на колени, установил чаши на ближних углах алтаря; налил воды, добавил лекарств из флаконов. Не заботясь достать нож, прокусил себе запястье; вознес руку над чашей, дожидаясь, пока капля крови набухнет и упадет в зелье. Сейчас Меламп — силуэт в храмовом сумраке — был очень похож на бабушку Андромеду, когда та грозила Эмпузе. Защитник, уверился мальчик. Поделившись кровью, целитель бросил в пламя пучок трав. |
![]() | V 5 – Текст предоставлен издательством «Эксмо» – (MCat78) Марина и Сергей Дяченко e00dfc87-2a80-102a-9ae1-2dfe723fe7c7 Генри Лайон Олди fa1edcf9-2a80-102a-9ae1-2dfe723fe7c7 Андрей Валентинов... | ![]() | Генри Лайон Олди fa1edcf9-2a80-102a-9ae1-2dfe723fe7c7 Андрей Валентинов... ГенриЛайонОлдиfa1edcf9-2a80-102a-9ae1-2dfe723fe7c7АндрейВалентинов34514c16-2a81-102a-9ae1-2dfe723fe7c7Алюмен. Книга первая. Механизм... |
![]() | Генри Лайон Олди fa1edcf9-2a80-102a-9ae1-2dfe723fe7c7 Андрей Валентинов... ГенриЛайонОлдиfa1edcf9-2a80-102a-9ae1-2dfe723fe7c7АндрейВалентинов34514c16-2a81-102a-9ae1-2dfe723fe7c7Механизм пространства | ![]() | Генри Лайон Олди fa1edcf9-2a80-102a-9ae1-2dfe723fe7c7 Андрей Валентинов... ГенриЛайонОлдиfa1edcf9-2a80-102a-9ae1-2dfe723fe7c7АндрейВалентинов34514c16-2a81-102a-9ae1-2dfe723fe7c7Механизм жизни |
![]() | Андрей Геннадьевич Лазарчук ef249c20-2a80-102a-9ae1-2dfe723fe7c7... АндрейГеннадьевичЛазарчукef249c20-2a80-102a-9ae1-2dfe723fe7c7МихаилГлебовичУспенскийef2472dd-2a80-102a-9ae1-2dfe723fe7c7Посмотри... | ![]() | Книга публикуется в новом переводе НиколайКараев7db03ea8-cbd0-102a-94d5-07de47c81719МаксимНемцовf8974024-2a80-102a-9ae1-2dfe723fe7c7ВикторПетровичГолышевead68de2-2a80-102a-9ae1-2dfe723fe7c7АнастасияГрызунова01d1c942-2a81-102a-9ae1-2dfe723fe7c7... |
![]() | Ee591f74-2a80-102a-9ae1-2dfe723fe7c7 Джеймс Фенимор Купер ee591f74-2a80-102a-9ae1-2dfe723fe7c7 Следопыт, или На берегах Онтарио | ![]() | Габриэль Гарсия Маркес f66cf83c-2a80-102a-9ae1-2dfe723fe7c7 ГабриэльГарсияМаркесf66cf83c-2a80-102a-9ae1-2dfe723fe7c7Полковнику никто не пишет |
![]() | Cfaef948-2a80-102a-9ae1-2dfe723fe7c7 Ричард Бах cfaef948-2a80-102a-9ae1-2dfe723fe7c7 Чайка по имени Джонатан Ливингстон | ![]() | Рэй Дуглас Брэдбери d386609a-2a80-102a-9ae1-2dfe723fe7c7 Лед и пламя ru РэйДугласБрэдбериd386609a-2a80-102a-9ae1-2dfe723fe7c7Лед и пламя ru NewEuro Faiber |