Скачать 2.85 Mb.
|
Представилось: подворье Спартака, хриплое дыхание толпы, дед ухватил вакханку за обе руки — «Эвоэ, Вакх!» — та бьется рыбой, выхваченной из реки, но дед силен, держит; и вот он, Амфитрион, нагой, изгвазданный в песке, идет с ножом, нет, с дедовым мечом-серпом — «Эвоэ!..» — примериваясь, как бы получше всадить кривое жало, чтоб наверняка. Блик солнца на клинке. Под ногами — изорванное в куски тело ребенка. За спиной — гады-Спартакиды, с которыми он дрался из-за проклятья Пелопса. Блестят сухими, как песок, глазами. Что они видят? — меч, мать, останки младшего брата. Сейчас Амфитрион ударит, и Спартакиды никогда не простят ему убийства матери. А убийство брата? — матери они простят все, что угодно. «Эван эвоэ, Вакх!» — завтра уже Спартакиды придут с мечами во дворец, потому что Лисидика, мать Амфитриона, начнет плясать и гоняться за сыном. С ослепляющей ясностью Амфитрион понял, что сегодняшний кошмар — только начало, и следующий раз — не за горами. Он огляделся. Вокруг был дом, родина. Циклопические стены крепости; внизу — город. Дороги: восточная — на Эпидавр, южная — к заливу, северная — к Аргосу, западная — мимо Лернейских болот, в Спарту. Дорог было много. Бежать — некуда. «А вдруг я и в самом деле проклятый?» — подумал мальчик, натягивая хитон. 4 Отца мальчик нашел у оружейных кладовых. Сидя на табурете, Алкей следил, как стражники выносят наружу связки дротиков и копий, штабеля щитов, похожих на громоздких черепах; шлемы, поножи, наручи… Все это надо было внимательно пересмотреть, просушить, смазать маслом, а кое-где обновить ремни. Перед Алкеем на куске войлока лежала груда тетив — жильных и тех, что из воловьих кишок. С одной тетивой старший сын Персея играл, как дитя с веревочкой, пропуская меж сильных, узловатых пальцев. — Пришел на подмогу? Давай, таскай дротики… Мальчик насупился. Не то чтобы он отлынивал от работы, но сейчас больше всего на свете ему хотелось поделиться с отцом недавними событиями. Алкей понял это и улыбнулся сыну. — Договорились. Никаких дротиков. Не быть тебе героем… — Быть! — возмутился Амфитрион. — Нет уж, дружок. Будешь аэдом[11]. Иди сюда, поведай мне о великих деяниях. Лиры, извини, у меня нет. Придется тебе так, всухомятку… Плюхнувшись на землю у ног отца, Амфитрион принялся взахлеб рассказывать о случившемся. Драка в палестре, вакханалия, дедушка, мечущий камень в толпу… Стражники навострили уши. Слухи добрались до дворца, но история очевидца — совсем другое дело. Гордясь вниманием мужчин, мальчик увлекся. Потасовка с близнецами превратилась в сражение века. Дедушка Персей вырос до небес, камень в его руках стал утесом, а вакханка без особых усилий задушила бы циклопа, явись циклоп в Тиринф. Стража перемигивалась; Алкей слушал, не перебивая. Казалось, он легко видит правду сквозь сверкающий покров фантазии, наброшенный сыном — правду нагую и острую, как нож у горла. — Скверно, — подвел он итог. — Очень скверно, мой аэд… — Почему? — изумился Амфитрион. Для него былой ужас окончательно превратился в сказание о подвигах. Глядя на отца, мальчик уже жалел, что пришел сюда. Лишь сейчас он вспомнил, о чем хотел спросить, и подумал, что лучше было бы расспросить оболтусов-близнецов. Братья все-таки фракийцы… Еще лучше задать вопрос учителю Спартаку — вот уж кто из фракийцев фракиец! — но Спартака, человека сурового, хватило бы и по шее накостылять вместо ответа. Особенно после трагедии в семье… Мальчик и раньше знал, что Спартака изгнали из Фракии, но сегодня он впервые сообразил, что Спартака могли изгнать за преступление — например, убийство. Спросишь, а ему вспоминать неохота — он руки и распустит… — Папа, — решился мальчик. — Я хотел узнать у тебя… — О чем, дружок? — Что случилось с Ликургом Эдонянином? — Почему тебя это интересует? — Ну, этот, кого дедушка камнем… Он грозил, что и с дедушкой будет, как с Ликургом. Вот я и подумал… Стражники мигом потеряли интерес к разговору, из чего Амфитрион заключил, что им — а пожалуй, и остальным взрослым — история Ликурга хорошо известна. Алкей же с минуту молчал, играя с тетивой. Высокий, широкоплечий, с руками богатыря, он вполне оправдывал бы свое имя, если бы в детстве не переболел «конской стопой»[12]. Левая нога Алкея высохла, плохо слушаясь хозяина. Ходил он с трудом, враскачку, словно моряк по палубе ладьи, застигнутой штормом. Раб всегда носил за ним дифрос — складной табурет с сиденьем из ремней — на который Алкей садился там, где не было кресла или ложа. Сидя, он легко сошел бы за могучего воина; увы, рано или поздно приходилось вставать. — Эдоны, дружок — фракийское племя. Ликург был их вождем. Когда Косматый с отрядом вакханок высадился в устье реки Стримон, Ликург не принял его, как бога. И гнал бичом до Арнейских скал, пока незваные гости не попрыгали в море. — Бичом? Восторг захлестнул мальчика. Будто наяву, он представил грозного Ликурга — лицо вождя было лицом самого Амфитриона — с занесенным бичом. От каждого удара над скалами рассыпались молнии. Безумные вакханки кидались вниз, предпочитая смерть в бурных волнах. В это стоило поиграть на берегу залива — если, конечно, удастся найти кого-то на роль вакханок. — Говорят, Косматого спасла Фетида Морская, корифей нереид. Но я склоняюсь к тому, что он просто укрылся в гроте и пересидел гнев Ликурга. Косматый — мастер отводить глаза… — Так он желал дедушке победы? — Кто? Косматый?! — Ну этот, из толпы! «И с тобой будет, как с Ликургом…» — и дедушка, значит, победит! Бичом, со скал… Алкей вздохнул, с любовью глядя на сына. Видя в Амфитрионе свое продолжение, не испорченное болезнью, он знал, что детская наивность со временем уступит место цинику-опыту. Но всегда жалел, когда мальчик делал еще один шаг в этом направлении. — Вряд ли, дружок. Не думаю, что судьба Ликурга столь уж привлекательна. Вскоре после изгнания Косматого он убил Дрианта, собственного первенца. — Бичом? Восторг уходил. Его сменял страх, вернувшись из недолгих странствий. Слишком часто сегодня родители убивали детей, чтобы мальчик не примерил это на себя. Нет, папа Алкей никогда, ни за что!.. и мама Лисидика… — Секирой. Ходили сплетни, что Косматый в обиде наслал на Ликурга безумие, и тот принял сына за виноградную лозу. Но Спартак рассказал мне, что юный Дриант тайком воздвиг алтарь Косматому, где совершал жертвенные возлияния. При поддержке нового бога щенок хотел свергнуть отца и стать вождем. Что ж, Ликург успел первым, покарав сына за предательство. — Ты веришь ему? — Я склонен верить Спартаку. Но эдоны поверили сплетням. А тут еще и неурожай… В голодное время народ звереет. Кто-то — полагаю, сам Косматый под личиной — обвинил Ликурга. Олимп, мол, разгневан смертью Дрианта, нужна искупительная жертва… Эдоны отвели своего вождя к отрогам Пангея, где и бросили под копыта мчащегося табуна. Спартак сказал, что Ликург был еще жив, когда вакханки кинулись терзать обезображенное тело. — Вакханки? — Как-то очень вовремя они объявились на месте казни, не находишь? Спартак даже называл мне их имена: Флио, Эрифа, Феопа… Дальше не помню. — А Ликург? Он что, не мог эдонов — бичом?! — Ликург дал себя казнить. Его сломила двойная измена: сына и соплеменников. Пожалуй, он умер с радостью. Если кто и сопротивлялся, так это Спартак. — Наш Спартак? — Тогда он был не наш, а эдонский. Спартак дрался за вождя до последнего. Его избили так, что сочли мертвым и бросили на корм птицам. Жена выходила его, и вскоре Спартак покинул берега Стримона. Через год он осел у нас, в Тиринфе. Твой дедушка дал ему то, чего не дали другие басилеи — возможность открыто ненавидеть Косматого и мстить за Ликурга. К сожалению, враг Спартака ударил исподтишка… Жестом Алкей велел стражнику принести ему шлем, валявшийся на куче доспехов. Шлем был старый-престарый — шапка из бычьей шкуры с нашитыми бляхами. Пальцы Алкея подергали бляхи, проверяя, крепко ли держатся; оторвали одну, затем другую. Кожа под бляхами выглядела поновее, зато в остальных местах она давно высохла и потрескалась. Наушники Алкей дергать не стал, во избежание. — Выбросить? — предположил он. — Отдать рабам? Стражник сплюнул под ноги, демонстрируя презрение к рухляди. — Как мыслишь, а? — обратился Алкей к сыну. Амфитрион кивнул. Судьба шлема мало интересовала мальчика. Он не сомневался, что отец задал вопрос с единственной целью — отвлечь сына от истории Ликурга. От вывода, напрашивающегося с ходу: человек, сраженный камнем Персея, желал дедушке смерти от рук тиринфян. И толпа была на его стороне. От мятежа людей удерживал страх, но есть вещи сильнее страха. Случись в городе мор, или голод, или вакхические безумства среди женщин участятся, круша семьи, как ветер ломает сухие ветки деревьев… — Дедушка ни за что не даст казнить себя, — сказал мальчик, твердо глядя на отца. — Даже если никто, кроме меня, не вступится за дедушку… — Это правда, дружок, — согласился Алкей. Голос старшего Персеида дал трещину, будто кожа дряхлого шлема. Слова сыпались под ноги бронзовыми кругляшами. — Чистая правда. Твой дед никогда не согласится стать искупительной жертвой. Он тут всех похоронит: врагов, друзей, вакханок, табун лошадей… А войну продолжит. Такой уж он человек. Одно слово — Истребитель… — Типун тебе на язык! Совсем сдурел, дурень хромой… Мама Лисидика умела подкрадываться тише хорька. Зато, настигнув добычу, она делалась громче шторма. Стражники попятились и сделали вид, что оглохли. Звать мужа «хромым дурнем» — это было привилегией Лисидики. Оскорби Алкея кто другой, или просто ухмыльнись, демонстрируя, что все слышал — дочь Пелопса Проклятого рвала дерзкого в клочья, и каждый клок надолго запоминал черный день. — Ребенок от твоих бредней заикой сделается! — Уйди, женщина, — мягко сказал Алкей. — Поколочу, знаешь ли… Он ни разу в жизни не поднимал руку на жену. — Ходить под себя начнет! Щекой дергать! — перспективы, обрисованные Лисидикой, ужаснули бы кого угодно. — Иди сюда, мой маленький, иди к мамочке… Объятья матери пахли нардом и майораном. — Не бойся, мой хороший! Боги милостивы к нам… Заключен в двойной круг защиты — кольцо материнских рук и мощь стен цитадели — Амфитрион не ощутил покоя. Ни один ребенок в городе с сегодняшнего дня не был в безопасности рядом с матерью или сестрой. Косматый пришел в Тиринф, и привычный уклад рухнул. Так рушатся царства и мечты — в миг единый. Мальчик не думал об этом — в юном возрасте трудно даются обобщения — но, когда он без возражений плелся за Лисидикой, ему казалось, что он чужак в незнакомой стране. 5 — …врешь! — Не вру. Правда, богиня. Морская… — Может, у тебя и отец — бог? — Не, папашка не бог. Кормчий у меня папашка. Был. — Был, да сплыл? — Жена-богиня в море утопила? — В вине! Тресь! Амфитрион с удовольствием проследил, как дразнила-Эвримах кубарем катится по плитам двора. Так Эвримаху и надо — вечно язык распускает. Кто это его? Ватага мальчишек загудела осиным роем, но, против ожидания, не сомкнулась, погребая под собой обидчика, а раздалась в стороны. В центре обнаружился детина в драном хитоне. Он слегка присел, выставив вперед руки-окорока — точь-в-точь учитель борьбы. Сразу видно: этому драться не впервой. Похоже, парню было все равно, сколько перед ним противников. — Бей заброду! — крикнул Эвримах, поднимаясь на ноги. И осекся, схвачен за шиворот Амфитрионом. — Ты чего раскомандовался? — А чего он дерется?! Приперся и дерется… — А ты чего обзываешься? Я все слышал. — А чего он врет? — Я? Вру?! — детина обиделся. — Еще хочешь? — Ты Эвримаха не трожь, — встрял Гий, сын терета[13] Филандра. — Ты тут вообще… — А если б Эвримах про — Я б ему в ухо дал! — Вот он и дал. Гий почесал в затылке — и расхохотался. Да так заразительно, держась за живот и указывая пальцем то на детину, то на Эвримаха, что вскоре хохотали уже все, включая пришлого. Один Эвримах дулся, но про него забыли. — Радуйся! Я — Амфитрион, сын Алкея, — по-взрослому приветствовал гостя Амфитрион, отсмеявшись. Дедушку Персея он решил не упоминать, чтоб не подумали, будто он хвастается. — Радуюсь, — согласился детина. — Я — этот… Тритон[14] я. А папашку звать Навплиандром. Третий я у папашки, вот и Тритон, значит. Ну, и в честь бога, да. Только бог, он с хвостом, а я так… — А ты хвостом деланный! — отыгрался Эвримах. В ответ Тритон сжал кулаки. В глазах его стояли слезы: то ли вот-вот расплачется, то ли кинется дубасить всех подряд. Амфитрион на всякий случай отступил. Таким кулачищем попадет — зашибет насмерть. Эвримаху повезло: он легкий, просто улетел. А могла голова отдельно улететь, а тело — отдельно. — Тебе сколько лет-то, Тритон? — Десять. И еще четыре. А что? Эвримах выразительно постучал себя по лбу, открыв рот. Звук вышел — будто из пустого горшка. Мол, все ясно с этим Тритоном. Ветер между ушами гуляет. Где ж оно видано, чтоб матерый парняга с мелочью водился? «Папа рассказывал, — вспомнил Амфитрион, — рассудком скорбные врать не умеют. Ума им для вранья не хватает…» — Не слушай ты их, Тритон. Отец твой — кормчий? — Ага… — На корабле плавал? — Плавает дерьмо в луже! На корабле ходят… Фраза была чужая, не Тритонова. — А ты сам в море ходил? — А то! — Тритон приосанился, забыв про обиды. — С папашкой, значит, и брательниками. Я сильный! С семи лет в матросах… — Залива… — начал было Эвримах. Амфитрион, не оборачиваясь — как умел это делать дедушка Персей — показал ему кулак, и Эвримах заткнулся. — А в Тиринфе ты как оказался? — Дык с папашкой я! Он к вашему, значит… К Персею. Он там, а я жду. Тритон поразмыслил и уточнил: — Тут. — Зачем? — Папашки нет, вот и жду! — С тобой все ясно. Отец твой зачем к Персею пришел? — Ну ты совсем глупый… Воевать пришел. — С кем?! На миг почудилось невообразимое: какой-то кормчий, отец придурка-Тритона, прибыл в Тиринф, чтобы объявить войну Персею Горгоноубийце. Сейчас выйдут на двор, шлемоблещущие, и сойдутся на копьях… К счастью, Тритон развеял это дикое подозрение, заменив его на еще более дикое: — С гадом этим… С Косматым. С кем же еще? Папашка раньше боялся. Винище год лакал. Неразбавленное. Орал ночами — я аж прятался. А потом как даст кулаком в стену! Все, мол. Иду, значит, к Персею. Косматого бить. За наших утопленников. Айда со мной, болван? Ну я и айда. Куда ж я без папашки? От слов парня Амфитриона пробрала дрожь. Косматого бить? Танцует во дворе одержимая — эвоэ, Вакх! Ветер пахнет кровью — эвоэ, Вакх! Топчут кони грозного Ликурга — эван эвоэ, Вакх! Слишком много за один день для впечатлительного мальчишки. Может, потому и вступился Амфитрион за пришлого, потому и развязал язык пустоголовому здоровиле: слушать бесхитростные байки про волны и корабли. Забыть о вакханалии, о грозовой туче над Тиринфом… Не получилось. И тут — Косматый. Неужели это и есть проклятие? — Ты ничего не путаешь? С чего бы кормчему воевать с Косматым? Тритон в ответ осклабился — мол, меня не проведешь! Из уголка рта на хитон закапала слюна, но парень этого не заметил, увлечен беседой. С ним говорили, его слушали; он — в центре внимания! Связная речь давалась Тритону с трудом, но он очень старался. — Дык все ж знают! Про Персея. Что они с Косматым… ну… Враги, значит! Вот папашка и решил… К Персею, да. Чтоб тоже, это… Косматого по шее! За брательников, за команду нашу… Мы ж не знали, что он… Ну, продать хотели, не без того… А он, гадюка… наши потонули-то, значит, — Тритон шмыгнул носом. — На дно пошли. Одни мы с папашкой остались. Чисто сироты. А мы ж пираты, мы за своих глотку рвать должны… |
![]() | V 5 – Текст предоставлен издательством «Эксмо» – (MCat78) Марина и Сергей Дяченко e00dfc87-2a80-102a-9ae1-2dfe723fe7c7 Генри Лайон Олди fa1edcf9-2a80-102a-9ae1-2dfe723fe7c7 Андрей Валентинов... | ![]() | Генри Лайон Олди fa1edcf9-2a80-102a-9ae1-2dfe723fe7c7 Андрей Валентинов... ГенриЛайонОлдиfa1edcf9-2a80-102a-9ae1-2dfe723fe7c7АндрейВалентинов34514c16-2a81-102a-9ae1-2dfe723fe7c7Алюмен. Книга первая. Механизм... |
![]() | Генри Лайон Олди fa1edcf9-2a80-102a-9ae1-2dfe723fe7c7 Андрей Валентинов... ГенриЛайонОлдиfa1edcf9-2a80-102a-9ae1-2dfe723fe7c7АндрейВалентинов34514c16-2a81-102a-9ae1-2dfe723fe7c7Механизм пространства | ![]() | Генри Лайон Олди fa1edcf9-2a80-102a-9ae1-2dfe723fe7c7 Андрей Валентинов... ГенриЛайонОлдиfa1edcf9-2a80-102a-9ae1-2dfe723fe7c7АндрейВалентинов34514c16-2a81-102a-9ae1-2dfe723fe7c7Механизм жизни |
![]() | Андрей Геннадьевич Лазарчук ef249c20-2a80-102a-9ae1-2dfe723fe7c7... АндрейГеннадьевичЛазарчукef249c20-2a80-102a-9ae1-2dfe723fe7c7МихаилГлебовичУспенскийef2472dd-2a80-102a-9ae1-2dfe723fe7c7Посмотри... | ![]() | Книга публикуется в новом переводе НиколайКараев7db03ea8-cbd0-102a-94d5-07de47c81719МаксимНемцовf8974024-2a80-102a-9ae1-2dfe723fe7c7ВикторПетровичГолышевead68de2-2a80-102a-9ae1-2dfe723fe7c7АнастасияГрызунова01d1c942-2a81-102a-9ae1-2dfe723fe7c7... |
![]() | Ee591f74-2a80-102a-9ae1-2dfe723fe7c7 Джеймс Фенимор Купер ee591f74-2a80-102a-9ae1-2dfe723fe7c7 Следопыт, или На берегах Онтарио | ![]() | Габриэль Гарсия Маркес f66cf83c-2a80-102a-9ae1-2dfe723fe7c7 ГабриэльГарсияМаркесf66cf83c-2a80-102a-9ae1-2dfe723fe7c7Полковнику никто не пишет |
![]() | Cfaef948-2a80-102a-9ae1-2dfe723fe7c7 Ричард Бах cfaef948-2a80-102a-9ae1-2dfe723fe7c7 Чайка по имени Джонатан Ливингстон | ![]() | Рэй Дуглас Брэдбери d386609a-2a80-102a-9ae1-2dfe723fe7c7 Лед и пламя ru РэйДугласБрэдбериd386609a-2a80-102a-9ae1-2dfe723fe7c7Лед и пламя ru NewEuro Faiber |