V 0 – создание fb2-документа из издательского текста – (MCat78)
Скачать 3.69 Mb.
|
| Наслаждение жизнью есть Кто сдает продукт вторичный |
– Здорово вы меня все-таки вчера разыграли, – сказал я, поглядывая на Смерчева снизу и сбоку. – Я думал, у вас и правда коммунизм такой, какой я видел вчера, а он совсем не такой. – Ну да, мы же знали, что вы юморист. Мы хотели вам показать, что и мы не без юмора. Мы шли со Смерчевым вдоль широкой пальмовой аллеи. На этот раз он был не в форме, а в легком светлом костюме и в таких же светлых сандалиях. Солнце стояло в самом зените и светило ярко, но не слепило, грело, но не пекло. На ветвях пальм сидели какие-то невиданной красоты птицы и пели поистине райскими голосами. Мы, собственно говоря, даже не шли, а летели, лишь время от времени отталкиваясь от земли. Во всем теле я чувствовал необыкновенную легкость, о чем и сказал Смерчеву. – А вы не догадываетесь, почему? – спросил, улыбаясь, Смерчев. – Почему? – спросил я. – Наши ученые изобрели устройство, сильно ослабляющее уровень земного тяготения. – Неужели они даже до такого додумались? – спросил я. – А для чего же они это сделали? – Просто так, – сказал Смерчев. – Чтобы людям было приятно жить. Мы летели вдоль светлых высоких зданий. Они напоминали мне некоторые небоскребы Нью-Йорка, но были гораздо светлее и как бы воздушнее. Все они были соединены между собою прозрачными галереями, в которых тоже росли пальмы и глицинии. Всюду слышался смех детей и влюбленных. Навстречу нам так же легко, как мы, летели молодые и румяные парни и девушки с одухотворенными лицами. Девушки все до одной были в коротких теннисных юбочках, с загорелыми и стройными ногами. Они все ели мороженое-пломбир и бросали на меня влюбленные взгляды, все желали меня, и я желал тоже поговорить с ними о чем-то возвышенном. Люди вертелись на установленных вдоль аллеи каруселях, качались на качелях и летали по воздуху на каких-то оранжевых лодках. В небе парил длинный голубой транспарант, на котором было написано: Мы шли уже несколько часов, а солнце по-прежнему стояло в зените, не сдвигалось, не слепило и не пекло. Я спросил Смерчева, что это значит, и он посмотрел на меня с добрейшей улыбкой. – Вы разве не поняли? Это искусственное солнце. – Искусственное? – переспросил я. – Да, конечно, искусственное. И весь климат у нас тоже искусственный. – Как же вам этого удалось достичь? – спросил я. – Очень просто, – сказал Смерчев. – Это совсем просто. Весь город покрыт колпаком из горного хрусталя. – И что же, у вас не бывает смены времен года? – Ни смены времен года, ни смены времен суток, ничего этого у нас не бывает. У нас всегда день и всегда лето. – А как же люди спят при таком свете? – А очень просто. Те, кто хочет спать, могут задернуть шторы. Впрочем, – уточнил он, – у нас люди обычно не спят. На мой вопрос почему, Смерчев объяснил, что люди у них не спят, потому что им жаль времени. Жизнь настолько хороша, что они ею ежеминутно и ежесекундно наслаждаются. – А когда же они работают? – спросил я. – Они никогда не работают, – был ответ. Среди встречавшихся нам прохожих было много людей, которых я знал по прежней своей жизни и даже при мне еще умерших. Они дружелюбно махали мне руками, и я им тоже помахивал, встрече с ними нисколько не удивляясь. Я понимал, что нахожусь в раю, пусть сотворенном не богом, а людьми. Я понимал, что если эти люди сумели построить искусственное солнце и ослабить земное тяготение, то ничего удивительного нет в том, что они научились воскрешать мертвых. Между прочим, аллея эта была одновременно похожа на какой-то гигантский супермаркет, и по бокам ее стояли бесконечной длины прилавки, а на них разложены и лоснились всяких сортов колбасы, сыры, белужьи бока, разрезанная на тонкие ломтики семга, икра красная, икра черная, икра паюсная и баклажанная. А еще всякие там фрукты и овощи, диковинные и недиковинные, всякие апельсины, мандарины, артишоки, авокадо, бананы и ананасы. И, само собой, разные вина, коньяки, водки, воды, соки, шипучие напитки и всевозможные сорта пива в бутылках, в банках, в бочонках – словом, всяких товаров, как у нас в штокдорфском супермаркете, ну, может, немножко поменьше. Но у нас в супермаркете обычно хоть сколько-нибудь народу бывает (иной раз по субботам и очередь скапливается человек до шести), а тут никто ничего не берет, все идут мимо и на прилавки даже не смотрят. Только девушки хватают по дороге пломбир или финики и со смехом летят себе дальше. – А почему это здесь никто ничего не берет? – спросил я у Смерчева, всем увиденным весьма потрясенный. – Денег ни у кого, что ли, нет? – Ну конечно же, нет, – отвечал Смерчев, загадочно улыбаясь. – Ага, – сказал я, – это дело понятное, у меня лично денег и при социализме не было, да и при капитализме было негусто. Эти мои слова Смерчева развеселили, и он стал смеяться, только почему-то беззвучно. И, смеясь, вежливо мне объяснил, что у людей денег нет, потому что они не нужны. Здесь каждый берет, чего сколько хочет, и совершенно бесплатно, но никто ничего не берет, потому что люди все свои потребности уже давным-давно и полностью удовлетворили, и от всех этих яств их просто воротит. Они ничего другого есть не хотят, кроме пломбира и фиников. – Значит, и я могу взять чего хочу и сколько хочу? – поинтересовался я недоверчиво. Смерчев отвечал утвердительно. Тогда я приблизился к прилавку и сначала неуверенно, а потом все больше входя во вкус, стал набирать продукты: две литровых бутылки шведской водки «Абсолют», палку краковской колбасы, длинную булку, несколько штук форелей, пачку очищенных креветок, связку бананов и какие-то банки с паштетом, икрой, сгущенкой, зеленым горошком, спаржей и еще с чем-то. Что-то я пихал в карманы, что-то за пазуху, уже на руках держал я выше головы, и что-то уже валилось, а мне все было мало и мало. Я поднял голову, чтобы посмотреть, как бы там еще устроить банку сгущенного молока, когда вдруг увидел Руди, который плыл по воздуху на своем «Ягуаре» и одной рукой махал мне, а другой обнимал фройляйн Глобке. Я тоже хотел махнуть Руди рукой и сделал такое движение, отчего вся эта Вавилонская башня, которую я держал на руках, рухнула, все эти банки-склянки посыпались, правда, без всякого грохота. Я испугался и стал это все подбирать, боясь, что меня немедленно арестуют или станут стыдить. «Гражданин, – скажут, – как же это вам не стыдно так варварски обращаться с народным добром». – Да брось ты подбирать с полу! – услышал я знакомый насмешливый голос. – Это негигиенично. Я посмотрел снизу вверх и увидел перед собой Лешку Букашева в белом костюме и без бороды. А рядом с ним, прижимаясь к нему, стояла Жанета во всем прозрачном. Он рассказывал ей анекдот про Вовку-морковку, а она громко и развратно смеялась. – А где Лео? – спросил я ее. – А вон он, – сказала она, и я увидел Лео, который на лавочке целовался с моей женой. Мне стало как-то неприятно, но не очень неприятно, а только немножко неприятно. Я слегка подпрыгнул и, паря в воздухе, приблизился к ним. – Ну как же тебе не стыдно, – сказал я жене, – при живом-то муже целоваться с другим! Ты же знаешь, что он от этого даже и удовольствия никакого не получает. – Чепуха! – сказал Зильберович голосом Симыча. – Раньше, когда я жил при социализме, я ни от чего не получал удовольствия, кроме твоих романов. А теперь я получаю удовольствие от всего, кроме твоих романов. – Вот видишь, – сказал я жене. – Он меня обижает и не читает моих романов, а ты с ним целуешься. Тут ко мне наклонился Смерчев и сказал шепотом: – Классик Классикович, вы напрасно ведете себя как отсталый собственник. У нас здесь нет собственности ни у кого ни на что. У нас все жены принадлежат всем, и ваша жена тоже принадлежит всему нашему обществу. Пойдем, киска, в баню, – сказал он и, взяв мою жену на руки, поплыл с ней куда-то в сторону. Я кинулся за ними вдогонку, но почувствовал, что я уже не лечу, а еле-еле бегу по какой-то пахоте, ноги мои расползаются в раскисшей почве, а земное притяжение, видимо, опять включилось на полную мощность. Смерчев с моей женой на руках летел над землей, а я уже даже не бежал, а плыл по какой-то грязи, но все-таки постепенно их догонял, когда передо мною появился отец Звездоний в длинной ночной рубашке и со свечою в руке. – Никакого бога нет, – сказал он тихо. – Есть только Гениалиссимус, один Гениалиссимус, и никого, кроме Гениалиссимуса. – Пошел ты со своим Гениалиссимусом! – сказал я, пытаясь сдвинуть его со своего пути. Но он не сдвигался и, приближая ко мне свое лицо, тряс жидкой своей бороденкой, подмигивал, скалился. Я никак не мог его обогнуть, а жена моя улетала все дальше и дальше со Смерчевым, и тогда в полном отчаянии я притянул Звездония за бороду, укусил в нос и проснулся с подушкой в зубах. Проснувшись, я долго еще грыз эту подушку, пока не опомнился. Придя немного в себя, огляделся. Вокруг меня было темно и тихо, тихо и темно. Темно, хоть глаз выколи. Я перевернулся на спину и стал думать: господи, ну что ж это в самом деле такое? Почему, когда мне снится родина, со мной на ней происходит всегда что-то нехорошее, неприятное, от чего я хочу бежать и просыпаюсь в поту? Мне было так не по себе, что я решил разбудить жену и спросить, что сей сон мог бы значить. Жена моя – большой толкователь снов и вообще верит, что снов бессмысленных не бывает, что они всегда несут нам какое-то сообщение, которое надо только правильно разгадать. Я протянул руку и пошарил рядом с собой, но там никого не оказалось. Я хотел было удивиться, что это такое, почему среди ночи ее нет со мной, куда она могла деться? Но тут же я кое-что вспомнил и сам себе не поверил. «Чепуха, – сказал я себе самому. – Все это чистая чепуха, ничего подобного не было и быть не могло. Я лежу в Штокдорфе на своей собственной кровати, там окно, там свет пробивается из-за шторы. Сейчас я откину штору и увижу свой двор, три кривых березки возле забора и петуха, который разгуливает по двору». Я подошел к окну, отдернул штору и увидел перед собой площадь Революции и памятник Карлу Марксу. Правда, узнать Маркса было довольно трудно. За шестьдесят лет моего отсутствия голуби его голову так обработали, что она казалась совсем седой. Прямо через дорогу от Маркса, в скверике у Большого театра, стоял во весь рост другой бородач в военной форме и с перчатками в руках, это был, конечно, Гениалиссимус. Здание Большого театра чем-то меня удивило. Я даже не сразу понял, чем именно, а потом сообразил: на его фронтоне отсутствовали кони, как будто их никогда там не бывало. Солнце стояло уже высоко. По проспекту Маркса, окутанные клубами дыма и пара, катили разных размеров машины, а по тротуарам плыла толпа людей в укороченных военных одеждах. Мало кто из них шел с пустыми руками. Почти все они несли в руках или на плечах или волокли по земле какие-то предметы. Кажется, я неплохо выспался и отдохнул. Теперь можно было выйти, прогуляться и посмотреть, что же собой представляет этот город через шестьдесят лет после моего отъезда. Я быстро оделся, заскочил в ванную. К горячему крану была привязана табличка: «Потребности в горячей воде временно не удовлетворяются». Я ополоснулся холодной водой и выглянул в коридор. Пожилая дежурная спала, положив голову на тумбочку. На полу валялась уроненная ею книга. Я поднял книгу и посмотрел название. Книга называлась: «Вопросы любви и пола». Автором этого сочинения был сам Гениалиссимус. Я осторожно положил книгу на тумбочку и, стараясь ступать как можно мягче, пошел к лифту. Лифт, однако, был закрыт на большой висячий замок. Рядом с замком к сетке лифта была привязана шпагатом картонная табличка: «Спускоподъемные потребности временно не удовлетворяются». Я нашел лестницу и с ее помощью удовлетворил свою спускную потребность. Очевидно, лестница была не главная, потому что я попал не на улицу, а во двор. Я предвкушал глоток свежего воздуха, но в нос мне шибанул запах, от которого я чуть не свалился с ног. Не буду описывать подробно, но пахло, как в давно не чищенном, но часто употребляемом нужнике. Во дворе змеей вилась длинная очередь к темно-зеленому киоску, и военные обоего пола, в основном нижние чины, дышали друг другу в затылки, держа в руках пластмассовые бидончики, старые кастрюли и ночные горшки. Над крышей киоска был водружен плакат в грубо сколоченной раме. Плакат изображал рабочего с лицом, выражавшим уверенный оптимизм. В мускулистой руке рабочий держал огромный горшок. Текст под плакатом гласил: – Что дают? – спросил я у коротконогой тетеньки, только что отошедшей с бидончиком от киоска. В ушах у нее висели большие пластмассовые кольца. – Не дают, а сдают, – сказала она, оглядев меня с ног до головы слишком подробно. – А что сдают? – спросил я. – Как это чего сдают? – удивилась она моему непониманию. – Говно сдают, чего же еще! Я подумал, что она шутит, но, учитывая запах, к которому постепенно начинал привыкать, рабочего на плакате и общий вид очереди, склонился к тому, что она говорит всерьез. – А для чего это сдают? – спросил я неосмотрительно. – Как это – для чего сдают? – закричала она дурным голосом. – Ты что, дядя, тронулся, что ли? Не знает, для чего сдают! А еще штаны надел длинные. Надо ж, распутство какое! А еще про молодежь говорят, что они, мол, такие-сякие. Какими ж им быть, когда старшие им такой пример подают! – Точно! – приблизился сутуловатый мужчина лет примерно пятидесяти. – Я тоже смотрю, он вроде как-то одет не по-нашему. Тут еще освободившийся народ подвалил, а некоторые и с хвоста очереди тоже приблизились. Все выражали недовольство моим любопытством и длинными штанами и даже склонялись к тому, чтобы по шее накостылять. Но тетка выразила мнение, что хотя по шее накостылять и стоит, но все же лучше свести меня просто в БЕЗО. – Да что вы, граждане! – закричал я громко. – При чем тут БЕЗО и зачем БЕЗО? Ну не понимаю я в вашей жизни чего-то, так я же в этом не виноват. Я только что приехал и вообще вроде как иностранец. Из толпы кто-то выкрикнул, что если иностранец, тем более надо в БЕЗО, но другими призыв поддержан не был, и толпа вокруг меня при слове «иностранец» стала рассасываться. Только тетка с кольцами успокоиться не могла и пыталась вернуть народ, уверяя, что я вовсе не иностранец. – Я по-иностранному понимаю! – обращалась она к примолкшей очереди. – Иностранцы говорят «битте-дритте», а он точно по-нашему говорит. Пока очередь обдумывала ее слова, я, не дожидаясь худшего, бочком-бочком оторвался и через проходной двор выкатился на улицу, которая когда-то называлась Никольской, а потом улицей 25 Октября. Я был очень горд, что сразу узнал эту улицу. Я поднял глаза на угол ближайшего дома, чтобы убедиться в своей правоте, и просто остолбенел. На табличке, приколоченной к стене, белым по синему было написано: «Улица имени писателя Карцева»! Несмотря даже на сердечную встречу, которой накануне растрогали меня комуняне, я все-таки не мог поверить, что мои заслуги потомками оценены столь высоко. Я даже подумал, что, может быть, это всего лишь чья-то неуместная шутка и табличка с моим именем висит на одном-единственном доме. Но, пройдя улицу до самой Красной площади, я увидел такие же таблички и на всех других зданиях. Я был очень горд и одновременно настроен воинственно. У меня даже возникла идея вернуться к месту приемки продукта вторичного, разыскать ту мерзкую тетку, которая понимает по-иностранному, притащить сюда и показать ей, на кого она нападала со своими идиотскими подозрениями. Впрочем, будучи ленивым и незлопамятным, я тут же эту идею оставил. Тем более что меня ожидали новые впечатления. |
Похожие:
 | V 0 – создание fb2-документа из издательского текста – (MCat78) Кир Булычев 478a0ae4-2a81-102a-9ae1-2dfe723fe7c7 Корона профессора Козарина ru mcat78 mcat78 mcat78@mail ru | | V 0 — mcat78 — создание fb2-документа из издательского текста Антон Павлович Чехов b6dd292c-2a81-102a-9ae1-2dfe723fe7c7 Вишневый сад 1904 ru mcat78 mcat78 mcat78@ya ru |
| V 0 — mcat78 — создание fb2-документа из издательского текста 1 —... Антон Павлович Чехов b6dd292c-2a81-102a-9ae1-2dfe723fe7c7 Чайка 1896 ru mcat78 mcat78 mcat78@ya ru ergiev | | V 0 – mcat78 – создание fb2-документа из издательского текста НикПерумовf18a4013-2a80-102a-9ae1-2dfe723fe7c7Воин Великой Тьмы (Книга Арьяты и Трогвара) |
| V 0 – mcat78 – создание fb2-документа из издательского текста Майя Кучерская c8b1d37f-a319-102b-b665-7cd09fa97345 Наплевать на дьявола: пощечина общественному вкусу | | V 0 – mcat78 – создание fb2-документа из издательского текста «Тысяча и один призрак» – сборник мистических историй о вампирах и приведениях, о связи людей с потусторонними силами, о шестом чувстве,... |
| V 0 — создание fb2-документа из издательского текста — (MCat78) V... Автор супербестселлера десятилетия предлагает вам взломать еще один код — сверхсложный, таящий в себе опасность и угрозу для всего... | | V 0 — создание fb2-документа из издательского текста — (MCat78) V 3 — корректировка — Lone Wolf Более того, Сапковский — писатель, обладающий талантом творить абсолютно оригинальные фэнтези, полностью свободные от влияния извне,... |
| Юрий Александрович Никитин Семеро Тайных Три года упорных трудов и одиночества не проходят бесследно, и, вооруженный новыми знаниями и силами, он смело отправляется на поиски... | | Франсуаза Константиновна Саган Смятая постель Противостоять большой любви почти невозможно, когда на твоем пути встречается кто-то единственный и неповторимый. И ради настоящего... |